Герман Макнили - Бульдог Драммонд (следствие ведет Хью Драммонд) [litres]

Лэкингтон следил за работой какое-то время; потом подошел к стулу Алджи.

– Ну что, щенок, хочешь покричать снова? – и поднял с пола кнут из шкуры носорога. – Шрам на лице сделал тебя гораздо красивее, и я хочу добавить тебе еще один. – Как на остатках твоей челюсти? – ухмыльнулся Алджи оскорбительно, и Тоби засмеялся.

– Не мучай его, Алджи! Впервые в своей грязной жизни он чувствует себя в безопасности в той же самой комнате, где Хью.

Разъяренный Лэкингтон хлестнул Тоби по лицу. Но даже после шестого удара никакого звука не сорвалось с губ беспомощного человека, хотя кровь потекла по его лицу. Его глаза смотрели на врага с высокомерным презрением.

– Остановись, Лэкингтон! Хватит, – рука Петерсона перехватила руку с кнутом.

На мгновение показалось, что Генри ударит самого Петерсона; но он смог взять себя в руки, и со зловещей ухмылкой он отбросил кнут.

– Я забыл. Нам нужен сам кобель, а не его слюнявые щенки. Вы закончили?

Художник веревки добавил последний штрих к последнему узлу и посмотрел на свою работу с законной гордостью.

– Остывший труп будет подвижнее его, когда он очнется.

– Хорошо! Тогда мы приведем его в чувство.

Взяв несколько кристаллов из пробирки на полке, Лэкингтон растворил их в воде. Стакан с водой он сунул пленнику под нос. Почти сразу жидкость начала пениться, и меньше чем за минуту Драммонд открыл глаза и изумленно осмотрелся. Он изумленно заморгал глазами при виде Лонгуорта и Синклера, потом обнаружил, что связан. Наконец он поглядел на человека, склоняющегося над ним, и полностью осознал происходящее.

– Уже лучше, мой друг? – со злобной ухмылкой Лэкингтон поставил стакан на стол.

– Большое спасибо, Генри! Ах! Здесь и Карл. Как животик, Карл? Я надеюсь, лучше, чем мой затылок.

Он усмехнулся, и Лэкингтон ударил его по лицу.

– Вы можете оставить этот стиль разговора, капитан Драммонд. Мне он не нравится.

Хью уставился на него в тишине.

– Примите мои поздравления, – проговорил он низким голосом, который, несмотря на его старание, немного дрожал. – Вы – первый человек, который смог сделать это, и я буду дорожить памятью об этом ударе.

– Не хотел бы, чтобы он был одинок в твоей памяти, – заметил Лэкингтон. – Таким образом, вот второй, чтобы было больше приятных воспоминаний. – Он ударил Хью по лицу, затем со смехом развернулся. – Передай мою благодарность мисс Бентон, – приказал он человеку, стоящему около двери, – и попроси, чтобы она пришла сюда.

Вены вздулись на лбу Драммонда при упоминании возлюбленной, но он не проронил ни слова. Она пришла почти сразу, под конвоем одного из громил, и, увидев Хью, застонала.

– Зачем ты приехал? Разве ты не понял, что это была только подделка… то письмо?

– Подделка? Но твой почерк?

– Забавно! – ухмыльнулся Лэкингтон. – Конечно, если очаровательная девушка не способна – или не желает – написать письмо жениху, ее отец – очень подходящий человек, чтобы заменить ее. Особенно, если он – гений в подделке почерков!

Бентон, пьяный в дым, ввалился в комнату.

– Д-д-другг Лэк-кин-тон! – объявил он торжественно. – Ужасная ш-штука, р-разлука молодых люд-дей!

Тут он увидел Драммонда и сделал паузу, по-дурацки хлопая глазами.

– Ш-ш-што с ним?

Лэкингтон улыбнулся злобно.

– Он потерялся, теперь он нашелся, не так ли?

Пьяный старик кивнул два или три раза; тогда мысль, казалось, осенила его, и он медленно двинулся к Хью, по-дурацки грозя пальцем.

– Эт-та не п-пра-авильно, – икнул он, – ш-шта вы ник – к-когда не спрашивали моего согласия. Вы д-д-должны б-были спросить с-согласие отца. От-ца! Или ов-ца? Хи-хи. Разве вы не согласитесь со мной, миш-штер Петерсон?

– Выпивка в столовой, – холодно сказал Петерсон. – Идите нажритесь и не путайтесь под ногами!

– Ш-ш-то за люди! – Обиженно несчастный человек обратился дочери: – Филлис, ты слышала? Человек эт-тот-т гово-рит, шта я пьяница! Пья – н-ница…

– Отец, отец! Черт возьми, уйдите! Вы причинили достаточно вреда! – она закрыла лицо руками от ужаса, боли и стыда.

Господин Бентон отошел к двери, где, качаясь, провозгласил:

– С-с-стыд и с-с-срам! Никакого ув-важения к с-стар-чес-ским с-сединам! Валяй! Выпори их, Л-лэк-кингт-тон! – Его голос затих, и, после отважной попытки прислониться к двери, которая осталась позади, он рухнул на пол и захрапел.

– Скотина! Это все твоих рук дело! – процедила девушка, глядя на Лэкингтона.

– Когда мы поженимся, мы поместим его в хороший приют для алкоголиков, – глумливо ухмыльнулся Генри. – Поженимся! Тварь! Змея подколодная, я убью себя, прежде чем выйти за тебя!