Николай Свечин - Неизвестные рассказы сыщиков Ивана Путилина, Михаила Чулицкого и Аркадия Кошко [СИ litres]

Серьга, взяв меня и ещё двоих, приблизился к полотну и стал наблюдать. Всё было тихо, едва лишь доносился заунывный стон телеграфных проводов, луна, минутами выплывавшая из-за облаков, тускло светила, и как-то зловеще при свете её поблёскивали стальные рельсы. Ко мне подкрадывался ужас. Ещё час-другой, и ночная глушь будет потрясена криками, выстрелами, стонами, и не один человек отдаст Богу душу. Конечно, спутники мои были злодеями, но, прожив с ними мирно два месяца, я не мог не испытывать нечто похожее на угрызения совести. Я старательно отгонял эти мысли и ощущения, вспоминал о долге, но нервы шалили, и мне было скверно. Ровно в 10½ часов прошёл, не торопясь, товарный поезд с наглухо закрытыми вагонами. Я внимательно глядел, но ни одного солдата не заметил.

– Ага, – сказал Серьга, – товарный прошёл, теперь через 2 часа прибудет и наш.

Минут за двадцать до появления экспресса Серьга подтянул своих людей к полотну, спрятав их за ближайшими деревьями. Сам же осторожно зажёг красный фонарь, прижав к груди рубиновое стекло. Медленно потекли минуты, и вот где-то издали послышался подавленный гул, звук заметно приближался, сначала пробежал какой-то шорох по рельсам, он вскоре усилился, наконец, рельсы запели.

– Готовься, ребята, – полугромко сказал Серьга и вышел на самое полотно, продолжая держать плотно прижатый к груди фонарь.

Я приглядел огромный камень, за который намеревался спрятаться, чуть поднимется перепалка. Я внимательно наблюдал за Серьгой. Он, как вкопанный, стоял между рельсами.

Звук подходящего поезда быстро приближался. Вдруг в начале закругления вынырнуло 3 огненных глаза, и в этот момент Серьга, повернув фонарь, высоко поднял его над головой. Разлетевшийся поезд быстро затормозил. Серьга свистнул, и вся шайка, как один человек, перепрыгнув канаву, кинулась на поезд. Четверо во главе с Серьгой подбежали к паровозу, остальные принялись карабкаться по вагонам. Выстрелами с паровоза и тендера Серьга был убит на месте и два из его товарищей ранены. Встретив по вагонам неожиданное вооружеённое сопротивление, уцелевшие разбойники поспешно отступили и бросились бежать в лес, где и были переловлены подошедшими с товарного поезда людьми.

– Вот и всё, Аркадий Францевич, – закончил свой рассказ Панкратьев.

Я горячо поблагодарил моего самоотверженного сослуживца и представил его вне очереди к награде – к Анне третьей степени. Что же касается остальных командированных по этому делу агентов, праздно потерявших более 2 месяцев, им достался удел любоваться лишь орденом, украсившим грудь их более счастливого товарища.

Летом 1913 года прочёл я в московских газетах сообщение об убийстве в Троицко-Сергиевской лавре иеромонаха Амвросия. Так как преступления, совершаемые вне столицы, не подлежали ведению московской Сыскной полиции, то я ограничился распоряжением, чтобы мои агенты следили за тем, что говорится по этому поводу в разных притонах и среди подозрительных элементов, и сообщали получаемые данные местной полиции.

Прошла неделя. Работа местных властей оказалась безрезультатной, и московский губернатор ввиду особой важности преступления обратился ко мне с просьбой взять это дело в свои руки.

Я лично отправился в лавру и, пробыв там два дня, выяснил следующее.

Убитый иеромонах Амвросий по своему происхождению принадлежал к интеллигентной семье. Он служил офицером в одном из наших полков и постригся в монахи вследствие пережитых каких-то житейских ударов. Жил он в особом корпусе за собором против самой стены, окружавшей лавру. Между стеной и корпусом находился двор, где были сложены штабели дров, примыкавшие вплотную к жилому зданию. Келья Амвросия помещалась во втором этаже; окнами она выходила в этот двор, а входными дверями – в длинный коридор, тянувшийся вдоль всего корпуса. В обоих этажах помещались кельи монахов. Помещение убитого состояло из двух высоких комнат, очень прилично меблированных. Видно, покойный привык к известному комфорту и не хотел от него отказаться в монастыре.

В день обнаружения убийства Амвросий не пришёл к ранней обедне. Послушник его, живший в отдельном здании вместе с послушником другого монаха, явился по обыкновению рано утром в келью Амвросия и стал ждать выхода последнего из спальни. Не слыша там никакого движения и полагая, что иеромонах проспал начало ранней обедни, он сначала несколько раз постучал в дверь пальцем, но, долго не получая ответа, решился наконец приоткрыть дверь и заглянул внутрь. Страшная картина представилась его глазам: обезображенное тело иеромонаха лежало поперёк кровати. Кругом была лужа крови. Окно было открыто, и у него оставлена тяжёлая лестница, принесённая, очевидно, убийцами. Дрожащий от волнения послушник бросился в собор и оповестил отца-эконома о своём ужасном открытии. Монастырские власти сбежались в келью и сейчас же послали за полицией.