Песах Амнуэль: Чисто научное убийство

Для чего?

Чтобы я в нужное время убил Айшу Ступник и взял вину на себя (я ведь должен был помнить, как я ее убил!), и был бы наверняка осужден, поскольку против меня были все прямые улики.

Господи, перед кем провинилась бедная женщина — настолько, чтобы был приведен в действие столь изощренный способ убийства? Наверняка ведь не перед любовником, который не был способен на большее, чем прилюдный скадал! В моей второй версии это было слабое звено, но невозможно до всего дойти логически, здесь необходимы были факты, и они наверняка всплыли бы, когда удалось бы найти и арестовать истинных убийц, а не меня — вынужденного и ничего не соображавшего киллера.

Но и эта версия трещала теперь по швам. Как бы ни были заторможены мои способности строить умозаключения, теперь-то я понимал, что для того, чтобы план использования киллера-зомби удался, нужен был не случайный попутчик, но человек с психикой, на которую можно было воздействовать избранным преступниками способом. Ничего не стоило (в наш-то компьютерный век!) определить, кому был продан билет на место 26-D. Но что, если бы этим пассажиром оказался не я, а некто, не поддающийся воздействию преператов? Некто, кому можно было внушить только простейшие вещи? Какие гарантии, что убийца-зомби в последний момент не вспомнит себя-истинного и не превратится из убийцы в свидетеля обвинения? Вот ведь я всадил-таки шип Айше под лопатку, хотя должен был уколоть в шею, и именно это действие, ставшее лишь воспоминанием о действии, было мне навязано, внушено…

Убийцам нужно было, чтобы Айша купила билет прежде, чем в агентство явится за билетом ее будущий убийца. В этом случае убийцы могли выбрать нужный тип человека и…

И иметь возможность так воздействовать на компьютеры компании «Аркия», чтобы они продали нужному человеку нужное место в самолете?

Сложно. Но иначе не получается.

Или получается — если…

Что-то сказал Роман незадолго до моего второго «хождения за окно». Преступник и жертва. Я еще подумал тогда… Что?

И недавно, перед тем, как уйти, он тоже сказал…

Нет, сегодня я не мог думать последовательно, собирая все звенья цепи, обязательно что-то выпадало, и я не мог вспомнить, и мучился, а потом вспоминал, но только наполовину… Что сказал Роман?

Я хотел предложить комиссару непротиворечивую версию о преступнике-зомби, не отвечающем перед законом за собственные действия, и похоже, я мог предъявить лишь обрывок цепи, некое самооправдание, и не более того. Если не сложить мою версию с версией Романа, нам не придти к разгадке.

Я уже думал — «нам».

Вспомнил, наконец! Роман сказал — «там было слишком мало яда». И еще: «даже если бы ты уколол ее пять раз, она осталась бы жива…» Когда, наконец, моя память залатает вновь и вновь возникавшие прорехи и перестанет быть решетом?..

Так отчего умерла Айша Ступник, в конце концов?

Что-то, видимо, сдвинулось в ненужную сторону на лентах самопосцев у Леи-Сары. Она вошла в палату, подсоединила, не глядя на меня, к капельнице какую-то продолговатую кювету, с содержанием которой я ознакомился очень быстро.

Захотелось спать, и я уснул.

Проснулся я то ли ночью, то ли вечером, а может, и утром — сказать было трудно, потому что шторы на окне были опущены, и в палате горел свет. У постели сидела Рина и читала книгу — ивритский перевод «Сияния» Стивена Кинга.

— Своих ужасов недостаточно, на американские потянуло, — пробормотал я.

Рина опустила книгу на колени и посмотрела на меня воспаленными глазами.

— Неужели Кинг так волнует? — удивился я. — Не можешь оторваться вторые сутки?

Улыбка жены была вымученной, мне захотелось успокоить Рину, поцеловать эти усталые глаза, но я обратил, наконец, внимание на отсутствие капельницы, и вообще это была другая палата, поменьше, без контрольной аппаратуры; кроме тумбочки, здесь стоял небольшой письменный стол, на котором стопкой лежали книги — добровольным дежурным было что читать на неделю вперед. Могли они и поспать — у противоположной стены стоял короткий диванчик.

Я поднялся и опустил ноги с кровати. Никакого ощущения слабости. Бодрости, впрочем, не было тоже, да и откуда ей было взяться?

— Послушай, — сказал я Рине, — я действительно не виноват, что-то они со мной сделали, но теперь все прошло. Мне бы никогда в голову не пришло, что меня могут так вот использовать. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Рина кивнула — неужели вид мужа, сидящего на кровати и голого по пояс, может лишить женщину дара речи? Впрочем, полученные от Михельсона инструкции она усвоила твердо: вместо того, чтобы продлить удовольствие пребывания наедине, Рина нажала на кнопку вызова, и немедленно явились сначала все та же неизменная Лея-Сара (она что, поселилась здесь навеки?), вслед примчался Михельсон, и мне показалось, что в коридоре толпится еще человек десять, желавших посмотреть на преступника-зомби. Роман наверняка был первым в очереди.