Марджори Эллингем: Смерть призрака

Инспектор не стал комментировать эти нервозные аргументы.

Он положил остатки вишенки обратно в конверт и свернул его.

— Я все же сдам ее на анализ, — сказал он спокойно. — Хотя полагаю, что вряд ли она содержит что-либо опасное. Впрочем, и полезного в ней не особенно много! Так вы поедете его повидать? Мы как раз привезли его утром в Скотланд-Ярд.

— В Скотланд-Ярд? А это еще зачем?

— Сегодня утром он сказал, что хочет сделать заявление, а для этого наиболее подходящим местом является все же Скотланд-Ярд.

Инспектор, по-видимому, нарочно чего-то не договаривал.

— Заявление? Господи Боже, он сделал заявление? Какое такое заявление?

— Весьма пространное.

— Скажите правду, Станислас, вы что, имеете в виду признание?

— Не совсем. Вернее, я не знаю, как это истолковать.

Болезненная раздражительность мистера Кэмпиона еще более возросла.

— Да что это такое с вами сегодня? — взорвался он. — Вы держитесь так таинственно, словно вы детектив-новичок в своем первом деле!

Оутс и бровью не повел.

— Уже поздновато, больше двух, — корректно сообщил он. — Так собирайтесь, поедем посмотрим на Фастиена.

Кэмпион позвонил слуге, чтобы ему подали шляпу и перчатки, но все же упрямо произнес:

— Да не желаю я его видеть! Это, может быть, и ребячество, но я боюсь, что не сумею удержаться от рукоприкладства!

— Ну что же, рискнем! — сказал инспектор. — Поехали!

Они отправились и через десять минут уже шли по длинному забетонированному коридору со многими небольшими, но сильно укрепленными дверьми. Им встретился сопровождаемый полисменом торопливый носатый человечек в золотом пенсне. Он был бледен и озабочен. Бросив беглый взгляд на Кэмпиона, он хотел пройти мимо, но Оутс остановил его.

Это был Дж. К. Пендл, адвокат. Кэмпион решил, что его дело проиграно. У Макса имелась вполне надежная лазейка, и было похоже, что он не преминет ею воспользоваться.

Оутс о чем-то тихо посовещался с адвокатом.

— Ну хорошо, мистер Пендл, — сказал он наконец, — в моем кабинете наверху, через десять минут.

Он повернулся к Кэмпиону, и они продолжили путь. Еще не дойдя до нужной им камеры почти в конце коридора, перед которой дюжий полицейских без каски сидел на хилом стуле, до смешного не соответствующем его комплекции, они столкнулись с двумя вышедшими из камеры мужчинами, негромко переговаривающимися друг с другом. Один из них был как будто бы знаком Кэмпиону, но он не мог вспомнить — откуда.

Оутс снова остановился и подключился к их беседе. До Кэмпиона донеслось его собственное имя и фраза «стимулировавший атаку».

— Понимаю, — сказал человек, имени и звания которого Кэмпион не мог припомнить.

Он поглядел на Кэмпиона с каким-то непонятным, то ли таинственным, то ли удивленным видом, чем-то напомнившим недавний взгляд мистера Пендла. Потом он снова понизил голос и еще что-то сказал инспектору.

— Хорошо, сэр, — громко произнес инспектор. — Я буду чуть позднее. Через десять минут, в моем кабинете. Мистер Пендл уже там.

— А знаете, Станислас, — сказал Кэмпион инспектору, когда тот вновь приблизился к нему, — я, пожалуй, все же не смогу с ним увидеться. Я не считаю это целесообразным. В конце концов, что это может нам дать?

Но инспектор, казалось, вовсе не услышал его.

Он сделал знак констеблю, который встал при их приближении и отодвинул засов на двери.

Мистер Кэмпион все еще не мог совладать с собой. Чувство глубокой ненависти, по сути дела незнакомое большинству рафинированных снобов, охватило его, заставив одновременно устыдиться. Он медленно вошел в камеру навстречу своему врагу.

Первым, что бросилось ему в глаза, был сам Макс. Это было первое и единственное из того, что он увидел. Кэмпион был наблюдателен по своей природе, а многолетняя тренировка усилила его внимание к деталям любой сцены, которые, словно фотографический снимок, отпечатывались в его мозгу. Но здесь и сейчас он увидел лишь одно, лишь нечто, затмевающее все, что было вокруг.

Уже потом Кэмпион подумал, что камера выглядела не так, как он мог бы ее себе представить. Окна, забранные массивной решеткой, два человека в белых халатах, сидящие в тени. И световой пучок прикрытой отражателем лампы, направленный только на него, не обратившего никакого внимания на вошедших.

На полу сидело то, что отдаленно напоминало Макса Фастиена. Оно идиотски улыбалось, широко раздвинув слюнявые губы.

Это существо заговорило медленно, невнятно, произнося бессмысленные звуки с ужасающе заговорщическим видом.