— Фойерхан? — Она пронзительно расхохоталась. — Но он же… Он был заперт у Томашевского! — Она едва сдержалась, чтобы не сказать: все время.
Манхардт кивнул.
— Это верно. Был, по крайней мере некоторое время. «Какой мерзавец! — подумала она. — Теперь он отомстит. Теперь он меня мысленно изнасилует. Видит, как я страдаю, и оттого испытывает такое наслаждение, словно лежит на мне».
— Не понимаю, что вы хотите сказать.
— Вы навестили Фойерхана и дали ему ключи, так что он мог выйти из подвала и убить Томашевского.
Она вскочила, накинулась на комиссара и схватила его за лацканы пиджака.
— Вы что, с ума сошли? Это… Это безумие! Я буду на вас жаловаться! Да я вас уничтожу! И постараюсь, чтобы вы сами угодили в яму, которую мне роете. Вы недооцениваете мои возможности! Требую немедленно взять назад ваше утверждение и извиниться! Это… Это чудовищно! Неслыханно! Я буду говорить с вашим начальством! — Все это она выдала на одном дыхании, ей казалось, что вся квартира вокруг нее вот-вот взорвется. Осколки свистели у виска, кратеры разверзлись. — Вы садист, вы… — И тут ее покинули силы, она покачнулась и упала в кресло.
«Это только сон, страшный сон. Сейчас я проснусь. Захочу — и проснусь!»
Манхардт прошел рядом, но она его не заметила, словно он испарился, исчез в прихожей. Как призрак… «Ну вот! Его тут и не было; все только галлюцинации». Она подняла голову.
Манхардт вернулся с коньяком. Она хлопнула его залпом. «Нужно сосредоточиться, — вертелось у нее в голове. — Нужно быть твердой и хладнокровно его поставить на место».
— Мне очень жаль, — сказал Манхардт. Она попыталась насмешливо улыбнуться.
— Знаю, вы ведь только выполняете свой долг!
— Знали бы вы, что во мне творится…
Третьеразрядный комедиант!
— Боже, как трагично! — Она поморщилась. — Теперь вы, конечно, заявите, что хотите со мной переспать, да?
Манхардт отошел к окну. На несколько секунд он перешел к обороне, как боксер, которого опасный противник загнал в угол ринга.
— Фрау Томашевская! Сузанна! Прошу вас…
Она перестала владеть собой. Она его ненавидит и должна уничтожить, уничтожить, если хочет выжить сама. Нужно жертвовать! Тяжело дыша, она быстро распустила молнию на черной юбке и дала ей соскользнуть.
— Так иди сюда, если смелости хватит!
Манхардт мутным взглядом окинул ее и выбежал из комнаты.
Она вдруг сломалась, обессиленно осела на диван, и ей вдруг померещилось, что кто-то считает вслух. «Как при наркозе, — подумала она. — Как при наркозе…» Пролежала так час, минуту, секунду? Чувство времени она утратила. Кто-то постучал в двери. Кто? Манхардт? Фойерхан? Ветер? Она вообще дома или нет?
Услышав шаги и голоса, она вскочила, натянула юбку и села в кресло, словно ничего не случилось. Выпала из роли — к черту! На Манхардта это должно было произвести впечатление признания. Вела себя как проститутка, как безумная… Если бы ей удалось соблазнить Манхардта, он был бы у нее в руках. А так… Конец. Теперь ей остался единственный шанс: сохранять спокойствие и хладнокровие, все отрицать и отвергнуть обвинения Манхардта логическими аргументами. Сукин сын Манхардт!
Словно в перевернутый бинокль она увидела Манхардта, входящего в комнату в сопровождении — как там его звали? — Коха. Да, Коха. Этот, несомненно, еще тупее своего шефа.
Манхардт избегал смотреть ей в лицо. Как же он сумел перед ней устоять? Она не понимала. Ведь у него прямо на лице написано было, что она предложила исполнить его самое сокровенное желание! Значит, он до смерти боится сам себя, иначе не притащил бы с собой Коха… Едва ли он посмел даже заикнуться о том, что тут произошло. По лицу Коха ничего такого заметно не было.
— Лучше, если при нашем разговоре будет присутствовать коллега, — стесненным голосом произнес Манхардт. — Не возражаете?
— Разумеется. Если вы сами не справитесь… Будьте добры, садитесь! Могу я вам что-нибудь предложить? — Она уже полностью владела собой, сама себе удивляясь.
— Благодарим… — Манхардт сел и вытащил смятый листок с заметками. — Полагаю, для начала следует сообщить вам, что мне удалось установить. Буду очень рад, если вы это опровергнете.
Она приняла его официальный тон.
— Ну конечно, герр комиссар. — «Как часто в камере я буду вспоминать эту сцену, — подумала она. — Глупости! Глупости! Он ничего не может доказать. Ничегошеньки!»
Манхардт помялся, потом тихо, едва не нараспев, начал:
— Вы ненавидели своего мужа, были убеждены, что он виновен в смерти сына, он унижал вас, загубил вашу… гм… карьеру. — Машинально он взмахнул рукой, словно прося прощения или подвергая сомнению собственные слова. — Так говорят ваши знакомые, соседи, так говорят его приятели. По его… наброскам вы знали, что муж планирует налет на банк, чтобы добыть денег, чтобы сохранить фирму…
Читать дальше