Закария Эрзинчлиоглу - Убийство болгарского дипломата

— Я пришел, чтобы спросить, не можете ли вы пролить немного света на это трагическое происшествие.

— Я могу пролить на него сколько угодно света, мистер Холмс, — угрожающим тоном ответил граф. — Убийство совершил турецкий полковник. Я открыто, при всех, обвинил его в этом.

— Какими доказательствами этого вы располагаете?

— Доказательствами? — переспросил граф с выражением презрительного изумления на лице, как будто вопрос о доказательствах был верхом бестактности. — А у кого еще были мотивы? Кому еще из гостей, если не посланцу султана, могло прийти в голову убить Симеонова? Орман-паша в момент совершения убийства был рядом с лордом Эверсденом, значит, остается Юсуфоглу.

— Убийство мог совершить кто-нибудь другой, тот, кто хотел, чтобы подозрения пали на Юсуфоглу, — спокойно проговорил Холмс, глядя графу прямо в глаза. — Возможно даже, что Симеонов был убит именно для того, чтобы разжечь конфликт между вашей страной и Турцией.

Глаза графа сузились, он еще крепче сжал губы. Затем он внезапно встал.

— Благодарю вас, мистер Холмс, — сказал он, не пытаясь сдерживать обуревавший его гнев. — Наш разговор окончен!

После того как нас столь бесцеремонно выставили из русского посольства, мы снова сели в кэб и на этот раз направились к посольству Австро-Венгрии. Там нас ждал совершенно иной прием, поскольку барон Нопчка оказался в высшей степени обходительным джентльменом. Это был человек среднего роста и плотного телосложения со светлыми волосами, седеющими на висках. Выглядел он как типичный почтенный аристократ из Центральной Европы: приветливое выражение лица, добродушный взгляд, изящные светлые усы; очень легко было представить его в тирольской шляпе, охотящимся на кабанов где-нибудь в лесу в окрестностях Вены. Когда мы вошли, он встал, пожал нам руки и заверил нас, что был весьма рад узнать, что Шерлок Холмс согласился расследовать дело об убийстве господина Симеонова.

— Господин барон, — начал Холмс, когда мы уселись, — мне хотелось бы прийти к окончательным выводам как можно скорее. Поэтому прошу простить меня за прямой вопрос: есть ли у вас какие-либо подозрения относительно того, кто совершил убийство?

Барон удивленно поднял брови.

— Вопрос не очень дипломатичный, — ответил он с сухой улыбкой, — однако должен признать, что в тех обстоятельствах, в которых мы оказались, вполне оправданный. Как бы то ни было, определенного мнения у меня нет, и я могу лишь выразить искреннюю надежду, что убийца — не полковник Юсуфоглу, поскольку в таком случае Европу ждут ужасные последствия. Но Балинский уверен, что это он.

— Где были вы и граф Балинский, когда прозвучал выстрел?

— Я был в курительной комнате, а Балинский, я думаю, в библиотеке. По крайней мере, когда я выбежал в холл, то увидел его рядом с дверью в библиотеку. Вверх по лестнице мы бежали уже вместе.

— Вы сказали, что увидели графа Балинского рядом с дверью в библиотеку. Он стоял там или же выбегал из библиотеки?

— Нет, он там просто стоял, — ответил барон и слегка нахмурился, словно ему в голову пришла какая-то неожиданная мысль.

— Можно ли было предположить, куда он направлялся до того, как вы выбежали из курительной комнаты?

— Нет, — сказал барон, продолжая хмуриться, — он стоял на месте, спиной к двери.

— А дверь была открыта или закрыта?

— Закрыта.

На некоторое время воцарилась тишина, затем Холмс снова заговорил:

— Знаете ли вы, где находился господин Леонтиклес, когда раздался выстрел?

— Нет, я увидел его, только когда оказался на верхней лестничной площадке. Он стоял в нескольких шагах позади Симеонова, бледный как полотно.

— Как вы думаете, мог ли он совершить убийство?

— Такая вероятность, конечно, есть, но он такой кроткий человек, что я, честно говоря, не могу представить его в роли убийцы. Он был совершенно потрясен произошедшим.

— Если он убил Симеонова, то у него была причина выглядеть потрясенным.

— Да, конечно.

— Вы вместе с полковником Юсуфоглу отнесли тело в спальню. Не заметили ли вы, что у полковника было с собой оружие?

— Нет, никакого оружия я совершенно точно не видел. На полковнике в тот момент не было жилета. После мы вместе спустились вниз, и он находился в моем поле зрения еще по меньшей мере час.

— Стало быть, вы убеждены в его невиновности?

Барон ничего не ответил, но снова сдвинул брови и сменил позу.

— Мистер Холмс, — сказал он наконец, — мне кажется, я должен рассказать вам еще кое о чем. Я молчал об этом до сей поры, потому что не знаю, как расценивать то, что я услышал, и боялся, что мой рассказ только запутает дело и навлечет подозрение на невиновных. Однако, лично познакомившись и побеседовав с вами, я пришел к убеждению, что могу всецело на вас положиться.