Сергей Лушников - Исчезнувший

– Ну, вперед, Георгий, – и я решительно потянул тяжелую дверь на себя.

Войдя в подъезд меня, сразу обвеяло запахом сырости, несмотря на то, что снаружи дома стоял июльский зной. Рядом с входом из расположенной слева квартиры доносились голоса, где преобладал сильный мужской голос.

– Был? – кивнул я в сторону квартиры.

– Семья молодая там живет, – ответил Присяжнюк.

Весь пол и лестничный пролет был сделан из досок, которые со временем прогнили, и потому предательски скрипели на каждом шагу. Мы поднялись на второй этаж, и я сразу определил квартиру Якубы. Обычная дверь, такая, как и у всех, оббитая обычным дерматином. Я подошел к двери и чуть наклонившись, прислушался. Было тихо. Затем костяшками пальцев постучал напористо и долго, в тайне надеясь, что сейчас появится хозяин и вся проблема разрешится сама по себе. Но ничего такого не произошло. В ответ – все та же тишина.

– Гражданин Якуба! Милиция! Открывайте! – я применил часто используемую тяжелую «артиллерию», которая не раз открывала любые двери. Но дивидендов из этого я не получил.

– Что я говорил, – развел руками в стороны старшина, подчеркивая, таким образом, тщетность всех его предыдущих попыток попасть в квартиру.

– Тогда все проделаем по второму кругу, Жора. Давай к соседям. Тут кто проживает?

– Вон в квартире напротив, старушка. К ней первой и пойдем.

Но странное дело и в квартире напротив нас встретила тишина.

– Тогда вниз, – разочарованно произнес я, убеждаясь с каждой минутой, что прав был все-таки Присяжнюк. Прямо целый ребус, а не дом.

В отличие от верхнего, пустующего этажа, на первом нам сразу же открыли дверь, где мы тремя минутами ранее слышали шумные голоса. На пороге стоял мужчина лет тридцати-тридцати пяти, плотный, черноволосый, крупные черты лица, резко очерченный рот, густые брови вразлет. На нем была одета белая майка из хлопка и штаны свободного покроя. Он бегло посмотрел на нас, но не стушевался, никак не выдал своего волнения, лишь обронил коротко: – Здрасте.

– День добрый. Капитан Ткаченко. Уголовный розыск, – и я предъявил ему свое удостоверение.

Но мужчина даже не взглянул на него, а пристально посмотрел на Присяжнюка, словно пытаясь понять, что собственно нужно нам, после того как вчера старшина проторчал здесь практически целый день.

– Ваш же коллега вчера приходил. Что-то случилось?

– Мы по поводу вашего соседа сверху.

– А что сосед? – удивленно спросил мужчина, продолжая нас держать на пороге.

– Простите, как вас?

– Миша я, – спокойно ответил мужчина, потирая небритую щеку. А затем тихо добавил: – Зяблов.

– Можно вас на несколько минут, – взял я инициативу в свои руки.

Зяблов крикнул внутрь квартиры: – Маша я буду через пять минут.

Но ответа мы не услышали, так как он закрыл плотно дверь, и мы втроем вышли на парадное.

– Спрашивайте, хотя я ничего добавить нового не смогу. И вряд ли чем-либо помогу, – категорично заявил Михаил Зяблов.

Я покосился на Присяжнюка. Старшина стоял в стороне и нервно покуривал сигарету. Теперь вся власть перешла ко мне, мне и решать.

– Когда вы видели в последний раз Павла Якубу? – задал я первый вопрос.

Раздумывал Михаил недолго.

– Может на той недели, а может еще позже. Не помню. Да и зачем мне оно надо, наблюдать за ним что ли?

– Но как же так. Вас здесь совсем мало – всего несколько семей, а друг о друге ничего не знаете. Как-то странно все это выглядит со стороны, – попытался я задеть Зяблова.

– А чего мне за ним присматривать да дружбу водить? У него своя жизнь, у меня своя, – коротко ответил Миша Зяблов и я понял, что это одно из его главных критериев в жизни.

Скупо жили люди. Каждый под своим панцирем. Высунут голову, посмотрят по сторонам и снова под панцирь.

– Что и никогда с ним не переговаривались? Ну, там совместные перекуры, вместе возвращались или собирались на работу. Ничего, такого скажите, не было? – решил я зайти с другой стороны.

Зяблов снова стал потирать свою щетинистую щеку, и я понял, что это одна из его привычек, чтобы взять паузу, перед тем как ответить. Я пристально посмотрел в его глаза и понял, что сейчас у него есть, что мне сказать.

– Я как-то по этому делу, – и Зяблов рукой провел по подбородку, – попробовал с ним выпить. Пригласил. Говорю: «Что же ты мил человек, стороной нас обходишь. Может, пропустишь со мной рюмаху. Познакомимся ближе. Ведь не чужие. В одном доме живем. Ты сверху, я снизу».

– И что он?