Борис Акунин - Смерть Ахиллеса

Скорее, возможно, что он почему-либо не притронется к «шато-икему». Но по психологии должен. Если любовники не бросаются друг другу в объятья в первый же миг – а прежде чем в будуаре погасла лампа, прошло добрых двадцать минут, – то им нужно чем-то себя занять. Лучше всего – выпить бокал любимого вина, так кстати оказавшегося под рукой. Ну, а не выпьет сегодня – выпьет завтра. Или послезавтра. В Москве Соболев пробудет до 27-го, и можно не сомневаться, что отныне он предпочтет ночевать не в своем 47-м номере, а здесь. Рязанское купеческое общество с удовольствием оплатит земляку этот абонемент – денег на накладные расходы от monsieur NN получено более чем достаточно.

В пять минут второго Ахимас услышал приглушенный женский вскрик, потом еще один, громче и длиннее, но слов не разобрал. Офицер во дворе встрепенулся, бегом бросился к флигелю. Минуту спустя в окнах вспыхнул яркий свет, и по шторам заметались тени.

Вот и всё.

Ахимас шел в сторону Театрального проезда не спеша, помахивал тросточкой. Времени было много. До «Дюссо» семь минут неторопливым шагом – он еще днем дважды прошел самым коротким маршрутом и замерил по часам. Пока суета да паника, пока пытаются привести генерала в чувство, пока спорят – вызывать доктора в «Англию» или сначала для приличия перевезти к Дюссо, пройдет никак не менее часа.

Проблема была в другом – что теперь делать с Вандой. Элементарные правила гигиены требовали после операции за собой убрать, чтобы было чисто. Конечно, никакого следствия и разбирательства не будет – тут офицеры постараются, да и monsieur NN не допустит. И уж совершенно невероятно, чтобы Ванда догадалась о подмененной бутылке. Однако если все-таки всплывет рязанский даритель, если выяснится, что подлинный Николай Николаевич Клонов никуда из родного лабаза не отлучался, выйдет ненужное осложнение. Как говорится, береженого бог бережет.

Ахимас поморщился. Увы, в его работе имелись свои неприятные моменты.

С такими невеселыми, но необходимыми мыслями он завернул с Софийки в подворотню, очень кстати выводившую в задний двор «Дюссо», как раз под окна Соболевских апартаментов.

Оглядев темные окна (постояльцы гостиницы уже давно спали), Ахимас поставил к стене заранее присмотренный ящик. От легкого толчка окно спальни бесшумно растворилось, лишь чуть звякнул шпингалет. Пять секунд спустя Ахимас был уже внутри.

Покачал пружину карманного фонарика, и тот ожил, рассек тьму лучиком света – слабого, но вполне достаточного, чтобы найти сейф.

Ахимас сунул в замочную скважину отмычку, стал методично, равномерно поворачивать ее вправо-влево. Во взломных делах он считал себя дилетантом, но за долгую карьеру чему только не научишься. На четвертой минуте щелкнуло – это вышел первый из трех пальцев замка. Остальные два заняли меньше времени – минуты две.

Скрипнула стольная дверца. Ахимас сунул руку, нащупал какие-то листы. Посветил фонариком: списки с именами, схемы. Наверное, monsieur NN был бы рад заполучить эти бумаги, но условия контракта похищение документов не предполагали.

Да и не до бумаг было сейчас Ахимасу.

Его ждал сюрприз: портфеля в сейфе не оказалось.

Всю пятницу Ахимас пролежал на кровати, сосредоточенно размышляя. Он знал по опыту: когда попадаешь в переплет, лучше не поддаваться первому порыву, а замереть, застыть, как это делает кобра перед молниеносным, убийственным броском. Если, конечно, паузу позволяют обстоятельства. В данном случае позволяли, ибо основные меры предосторожности были приняты. Минувшей ночью Ахимас съехал из «Метрополя» и перебрался в «Троицу», дешевые номера на Троицком подворье. От кривых и грязных покровских переулков было рукой подать до Хитровки, а портфель следовало искать именно там.

Покинув «Метрополь», Ахимас не стал брать извозчика. Долго кружил по предрассветным улицам, проверяя, нет ли слежки, а в «Троице» записался под другим именем.

Номер был грязный и темный, но расположен удобно, с отдельным входом и хорошим обзором двора.

Произошедшее нужно было как следует обдумать.

Вчера ночью он тщательно осмотрел Соболевские апартаменты, но портфеля так и не нашел. Зато обнаружил на подоконнике крайнего, наглухо закрытого окна спальни комочек грязи. Задрал голову вверх – форточка приоткрыта. Кто-то недавно отсюда вылез.

Ахимас сосредоточенно посмотрел на форточку, подумал, сделал выводы.

Грязь с подоконника смахнул. Окно, через которое влез, закрыл.