Юрий Бурносов - Четыре всадника

— Подземный ход?! — воскликнул Вольфус.

— Каждый монастырь, выстроенный на манер крепости, имеет подземный ход, а то и два. Ведомо мне, что такой ход есть и в монастыре Святой Фелиции, и начало свое он берет как раз под его стенами с южной стороны. Верный человек обещал мне в случае нужды указать точное место; кажется мне, что пора настала… Я пришлю к вам гонца с запискою, где сей человек обретается.

— Хорошо. Раз вы утверждаете, что лучшего выхода нет, мне самое время поехать и переговорить с моими друзьями, дабы убедить их — или внять их словам и ответить вам отказом, — сказал Бофранк, так и не притронувшийся к обеду. — Я могу быть свободен?

— Разумеется, вас никто не неволит, — поджав губы, отвечал кардинал. — Но задержитесь еще ненадолго, ибо мы, как вижу, не решили главного: что делать дальше, когда Баффельт окажется у нас в руках. Опасаюсь, что весть о пленении главы миссерихордии скоро дойдет до короля и все мы запросто можем окончить свои дни на плахе или костре… Уверен, что нашу Конфиденцию представят заговором рехнувшихся священнослужителей, коим приспичило устроить внезапный церковный переворот.

— Как только Баффельт окажется у нас, события примут совсем иной оборот, — заметил Шмиц. — Толстяк труслив и слаб волею; пригрозив ему хорошенько, мы выведаем все, что потребно. Вот только нет во мне уверенности, что Баффельт может знать о местопребывании Люциуса, который, как поведал нам досточтимый хире Бофранк, суть некий ученый муж Проктор Жеаль. Но радует меня уже то, что мы сможем примерно наказать богопротивного грейсфрате, очернившего все деяния жизни нашей. Поделом же ему:

— Разве сказанный вами стих уместен применительно к Баффельту, грейсфрате Шмиц? — с укоризною спросил Гинкмар, который почти все время молчал.

— А если и нет, что с того? Главное, что стих недурен, — усмехнулся престарелый председатель Великой Комиссии, и все согласились с ним, ибо и в самом деле было так.

Памятуя, что старичок Базилиус Кнерц остановился в гостинице «Белая курица», Бофранк решил отправиться прямо туда, не тратя времени на посещение своего дома, где взять ему все равно было нечего.

В гостинице не составило труда отыскать комнату, кою занял Кнерц, и первой, кого увидал Бофранк, войдя туда, была Гаусберта.

— А вот и вы! — воскликнула девушка с легкою укоризною в голосе, словно она всю ночь дожидалась Бофранка, вышедшего ненадолго по малозначащим делам и сильно запоздавшего с возвращением.

— Как я рад видеть вас! — вскричал субкомиссар, с трудом удерживая радость, переполнявшую его сердце. Он был счастлив не только потому, что приезд Гаусберты означал еще одно раскованное звено в цепочке тайн; куда сильнее был счастлив Бофранк просто видеть прекрасный лик, не раз являвшийся ему во сне, и слышать незабвенный милый голос. Кстати припомнились ему и строки:

— А уж мы как рады, — проскрипел из своего кресла Бальдунг, и только тут Бофранк обнаружил, что все его воинство собралось в комнате и, кажется, держит совет. Но еще более поразил субкомиссара человек, стоявший у окна с видом загадочным и изо всех сил сдерживавший — сие явственно видно было по напряженному лицу его — сильные и глубокие чувства.

— Мальтус Фолькон! — воскликнул Бофранк. — Вот кого не чаял я увидеть!

— Однако ж я тут, хире субкомиссар, — со скромною улыбкою произнес юноша. — Посмею вас удивить еще более: жив и окаянный Оггле Свонк, которого я привез с собою, — он, верно, спит сейчас по своей привычке в комнате прислуги, если только не играет в карты или камешки.