Виталий Гладкий: Тайна Розенкрейцеров

Глеб не отходил от найденной в подземном храме чаши. Он исследовал ее миллиметр за миллиметром, и чаша являла ему все новые и новые загадки.

Оказалось, что металл ее стенок многослойный. И слои эти были спаянные друг с другом. Для того, чтобы убедиться в этом окончательно, Глеб договорился с приятелем, работающем в институте физики, и тот допустил его вечером к электронному микроскопу новейшей конструкции.

Предположение Глеба оказалось верным. Мало того – слои были даже не спаянные, а как бы вросли друг в друга своими молекулами и атомами. Произошло какое-то странное, и даже неестественное, взаимопроникновение одного металла в другой. Что касается материала, из которого была изготовлена чаша, то здесь Глеб вообще зашел в тупик.

Спектральный анализ показывал какую-то ересь. В слоях присутствовало и золото, и серебро, и чистое железо и еще масса других металлов, в том числе и таких, о которых земной науке ничего не было известно. Глеб сломал голову, расшифровывая показания спектрометра, и даже хотел обратиться к специалистам по металловедению, но быстро передумал. В таком случае ему придется показать им чашу, а этого Глеб не мог допустить ни под каким соусом.

Еще хуже обстояли дела с расшифровкой надписей. Алфавит, который был применен, и впрямь не значился ни в одной научной монографии.

Но и это еще не все: осматривая чашу с сильной лупой, Глеб увидел, что на буквах еще что-то написано! При большом увеличении он получил целый манифест – около трех тысяч знаков, почти две машинописные страницы. Крохотные буковки, как ему показалось, были нанесены на сосуд методом травления. Это была поистине ювелирная работа, под силу разве что сказочным гномам, большим искусникам в обращении с металлом. Короче говоря, чаша рождала все новые и новые загадки почти каждый день. Не будь кладоискательство фамильным бизнесом, подразумевающим абсолютное сохранение тайны, Глеб, наверное, отдал бы чашу на исследование в Академию наук, где работали выдающиеся ученые, не чета ему, верхогляду.

Но, во-первых, он точно знал, что отец будет против, и переубедить его не удастся, а во-вторых, чаша начала оказывать на самого Глеба поистине магическое воздействие.

Он стал плохо спать.

Раньше Глеб засыпал, как убитый, едва коснувшись головой подушки. Сейчас же ему иногда приходилось даже пить снотворное, потому что он мог бодрствовать без ущерба для работоспособности хоть трое суток. Поскольку такое состояние было неестественным, Глеб начал ощущать беспокойство, которое усиливалось, когда он общался с чашей. Именно общался, потому что она с ним словно вела длинные, нескончаемые беседы, трансформирующиеся в поразительно живые сновидения.

Странные это были сны. Глеб переносился в доисторические времена, когда по земле бродили стада динозавров, а мир был молод, изменчив и непредсказуем. Под его ногами раскалывалась почва, и он видел бурлящую багровою магму; сдвигались горы и гибли целые материки; рождались какие-то фантастические животные и птицы, о которых не знает современная наука, а океан то замерзал, то гнал на берег огромной высоты волны, сметающие все на своем пути…

Иногда видения показывали более узнаваемые картины. Но все равно они касались лишь далекого прошлого, когда человек только-только начинал осваиваться со своей исторической ролью колонизатора планеты Земля. Однако, самым неприятным и страшным было другое. Иногда на Глеба что-то находило, и он начинал чувствовать себя другим человеком – обладающим огромной силой, свирепым и беспощадным, готовым крушить на своем пути все и вся.

Поначалу Глеб не придавал этому большого значения, объясняя свое странное состояние большим зарядом энергии, которую он получил в таинственном подземном храме. И чтобы вернуться свое истинное «я» достаточно было выпить грамм сто пятьдесят водки или капель сорок корвалола. Но однажды, после чересчур длительного общения с чашей, Глеба заклинило. Это случилось ночью, ближе к полуночи. Он вдруг вскочил на ноги и, гонимый дикой энергией, выбежал на улицу. Что он потом дальше творил, Глеб не поверил даже самому себе, когда, выспавшись к обеду, погрузился в воспоминания о вчерашнем дне.

Ему «повезло» сразу же наткнуться на компанию великовозрастных балбесов. Подогретые пивом и еще чем-нибудь покрепче, они без устали рыскали по ночному городу в поисках приключений. И нашли их в лице Глеба.

Он не стал выслушивать их базар-вокзал, который обычно начинался словами: «Слышь, парень, дай закурить. Что, жалко, жаба задавила? Ух ты, какой нехороший… Гля, мужики, а часики-то у него клевые.