Филипп Ванденберг: ЗЕРКАЛЬЩИК

Появления адвоката Мельцер ожидал в последнюю очередь. Он не надеялся получить добрые вести и спросил, прежде чем Педроччи успел хоть слово произнести:

— Вы приехали из-за моей дочери? Что с ней? Говорите, мессир Педроччи!

Лицо адвоката приобрело печальное выражение.

— Не стоит жалеть меня! — подбодрил Мельцер венецианца и добавил: — Я не удивлюсь, если вы пришли с известием, что Эдиту посадили в Пьомби и вы хотите — естественно, за хорошую плату — вытащить ее оттуда.

— Эдита умерла, — спокойно сказал Педроччи. — Мне очень жаль.

— Умерла? — Мельцер вздрогнул.

— Она умерла во время родов, ребенок тоже. Его голова была слишком велика для тела матери. Схватки продолжались целый день и целую ночь. Сначала умер ребенок, затем смерть настигла и мать. Я не знаю, утешит ли вас то, что я скажу, но знайте: смерть Эдиты потрясла всю Венецию.

Зеркальщик подошел к окну и уставился в никуда. Он не видел любопытных лиц, которые пытались разглядеть, что происходит в доме. Мельцер беспомощно заломил руки, а затем закричал так громко, что его голос слышно было по всему дому:

— Разве это удивительно? В теле девушки поселился дьявол. Она носила ребенка этого дьявола, да Мосто!

Чезаре Педроччи не решался вымолвить ни слова. Он смотрел на зеркальщика с нескрываемым сочувствием. Через некоторое время адвокат сказал:

— Эдиту похоронили под кипарисами Сан-Кассиано. Когда Мельцер промолчал, Чезаре Педроччи решил, что нужно продолжать.

— Я прибыл, — обстоятельно начал он, — по поручению Consiglio dei Dieci …

— Я не должен был оставлять ее одну! — Казалось, Мельцер не слышал его. Прижавшись головой к стеклу, зеркальщик повторял:

— Это я во всем виноват, я не должен был оставлять ее одну. Она была молода и глупа, слишком молода и слишком глупа, и богатство вскружило ей голову. Конечно, она ненавидела меня и всегда упрекала в том, что я продал ее этому византийскому торговцу. А я ведь всего лишь хотел как лучше. Откуда мне было знать, что он уже женат?

После долгого молчания адвокат начал снова:

— Мессир Аллегри из Consiglio dei Dieci поручил мне сообщить вам о наследстве. Как вам известно, Эдита была одной из самых богатых женщин Венеции, и даже да Мосто с его азартными играми не удалось разорить ее. Если бы вы были венецианцем, то к вам отошло бы все состояние: флот, палаццо и деньги. Но законы Венеции предполагают наследование только ее жителями, кроме тех случаев, когда наследство специально отписывается чужеземцу. На смертном одре ваша дочь завещала вам — мне действительно жаль, мессир Мельцер, — сотню гульденов, не больше и не меньше. Мол, вы знаете, за что.

Говоря это, Педроччи вынул кошель и положил его на стол перед Мельцером.

Мельцер покачал головой, словно не желая верить в то, что ему сказали. Он никогда не думал, что ненависть и презрение Эдиты к нему настолько сильны, что она не простит его даже перед смертью.

— Не хочу я этих денег! — воскликнул наконец Мельцер, отодвинув кошель. — Раздайте их нищим Венеции. На состоянии Доербеков, по всей видимости, лежит проклятие. Поверьте мне, я ни за что не стал бы жить в палаццо Агнезе. Но что значат деньги, когда я потерял ребенка?

— Ничего другого я от вас и не ожидал.

Мельцер отмахнулся, а потом пристально поглядел на адвоката и наконец спросил:

— Мессир Педроччи, а откуда вам вообще стало известно, что я вернулся в Майнц? Как вы меня разыскали?

Чезаре Педроччи смущенно потер руки и ответил:

— Мессир Мельцер, это было не так уж трудно; но поскольку вам важно знать правду, то я скажу только одно: Insignia Naturae Ratio Illustrat .

Зеркальщик был ошеломлен, оглушен, и прошло довольно много времени, прежде чем он понял все. Но к тому времени адвокат уже покинул Майнц и уехал в неизвестном направлении.

Известие о смерти Эдиты и связанное с этим горе заставили Мельцера приняться за работу с еще большим усердием. Теперь у него была только одна цель: он хотел как можно скорее покончить с заказом Boni homines и напечатать им Библию. Это была единственная возможность вернуть Симонетту. Любовь способствует изобретательности, и Мельцер начал отливать лигатуры, буквосочетания, такие как «ph», «ff», и «st», которые очень часто встречаются в латыни, что существенно сократило процесс набора. У Мельцера было сорок семь заглавных и более двухсот различных строчных букв. Содержание его текстов, в которых шла речь о распространении человеческих заболеваний на живых зверей — путем натирания тела хлебом, который бросали петуху, или о толковании снов в свете предсказания будущего человеку — все это мало занимало его. Перед глазами у него была одна цель: Симонетта.