Мастер Чэнь - Любимый жеребенок дома Маниахов

Дальше последовало множество подробностей и всеобщее их обсуждение. Заговорили и про главное: печи, огонь.

— Сухих веток везде валяется сколько угодно, — сказал чей-то голос из толпы, потом зазвучало много голосов сразу, и Анна отчаялась их всех перевести. Зато она подняла высохшую до белизны ветку у каменной ограды и с поклоном возложила ее к ногам голого широкоплечего Аркадиуса.

Тот бессильно опустил руки и уставился на Анну, глаза его страдали.

Раздались счастливые вопли, молодежь начала освобождать от веток соседние развалины и складировать их поближе к Аркадиусу.

Зои в полосатой накидке, розовой с зеленью, возникла на каменных плитах, Ясон молча следовал за ней в белоснежных одеждах, наброшенных на голову непонятным образом — не мужчина, не женщина, а странная светлая фигура на голову выше прочих.

Зои, мелькая сандалиями, медленно двигалась среди колонн, иногда гладя их рукой. Потом подошла к мраморной чаше, коснулась ее края — и стало тихо.

Из тяжелого гранитного крана, оказывается, уже некоторое время беззвучно шла вода.

Везде пахло свежестью и мокрым камнем.

Это не могло не произойти: появились военные.

Я представления не имел еще в этот момент, какой зверь ревет среди холмов по ночам, что делала Даниэлида на той улице, где живет местная колдунья (или это все-таки была не Даниэлида). Или — как получилось, что Прокопиус и Аркадиус возродили из руин баню в тот самый день, когда выяснилось, что под каменными плитами бань в этой стране обитают демоны-змеи, или драконы, или еще нечто подобное… Я не знал даже, стоит ли вообще что-то выяснять, может быть, передо мной всего лишь несколько совпадений.

Но военные были уже здесь.

Я рассматривал их издалека. Передо мной, конечно, были ополченцы местной фемы, то есть округа, об этом говорили их лица — тяжелые носы, черные глаза, сильные подбородки, все то, что мы видим в городке на вершине холма. Ничего похожего на светлые волосы и тонкие прямые носы обитателей Города, в двух неделях пути отсюда. А еще вооружение… Это было интересно.

Конечно, никто просто так, если только битва не начинается прямо сейчас, не будет таскать на плечах и голове гремящее железо, да еще в жару на исходе лета. Я помню весь этот груз, пригибающий к седлу, который так и не спас меня от раны, чуть не оказавшейся смертельной. Но что у нас тут? Длинные, скрученные в трубку свертки у седла каждого из трех коней — очень похоже, что внутри если не сплошная кольчатая броня (невиданная роскошь), то что-то вроде кожано-войлочной кирасы, похожей на ощупь на упругую подушку. А возможно, и наколенники, неудобные при ходьбе, из полосок дерева и металла, но весьма нужные в конном бою.

Я давно уже знал, что при нынешнем императоре многое изменилось, мечи стали такими, как у сероглазого воина Юкука, человека из моего недавнего прошлого: чуть изогнутыми, узкими, очень длинными. Ничуть не хуже мечей народа арабийя, называемого здесь смешным словом «саракинос». И вот они, мечи, приторочены к седлам рядом с броней. Деревянный колчан на тридцать стрел, длинных и «мышей», с кармашком для нескольких запасных тетив. Лук в чехле, похожий на длинную палку. Вроде бы, все. Но более чем достаточно.

И еще эти ополченцы были отлично одеты. Войлочные серые плащи с широкими рукавами, мягкие туники до колена, сандалии с чулком, с завязками на икрах — все новенькое, удобное. А главное — эти люди… не выглядели неловкими, что ли. Одежда была им привычна, глаза спокойны. Да и кони, хотя далеко не великолепные, были в прекрасной форме, не слишком молоды и не слишком стары. Ноги и живот, конечно, были в пыли, но вот этот бок у седла, с нервно подрагивающей кожей, утром был явно вычищен и сейчас отсвечивал здоровым блеском.

Эту империю уничтожали несколько десятилетий подряд, лишили ее зерна Александрии, мудрости Дамаска и Иерусалима, и еще многого другого. Но то, что время поражений позади, можно было понять, просто глядя на трех солдат, которых я сейчас наблюдал.

Один из них, впрочем, офицер — хотя бы потому, что мог позволить себе пусть не очень длинную, но все же бороду. Ну, конечно офицер — вот Зои лениво наклоняет голову, приглашая его во двор своей виллы, а солдаты остаются с конями на улице, и даже снимают уздечки, давая животным пощипать травку.

И о чем он, интересно, говорит?

Вот Зои произносит что-то, негромко, и делает небольшую паузу — достаточно длинную, чтобы понять: она не беспокоится, офицер будет ее слушать, не перебивая.