В сердцах я шмякнула трубку на рычаг, взяла ручку и размашисто начертала на белом листе: «Лазарчук – дурак!» Потом скомкала испорченную бумажку, зашвырнула ее в урну, дробно постучала кулачками по столешнице и громко сказала:
– Опять двадцать пять!
– Что ты говоришь? Доллар снова упал?! – неправильно истолковав мою реплику, встрепенулся Ослик ИО.
– Или ты поменяла паспорт, подделав свой возраст? – гримасничая, засмеялся Вадик.
– Вадик – дурак! – обиженно буркнула я. – Ну, чего ты ржешь, как лошадь, хохочешь, как гиена, и кривляешься, как обезьяна?!
– Я смотрю, ты уже вжилась в систему образов! – пуще прежнего развеселился Вадик. – Гиены, обезьяны, лошади…
– Все, кончай балаган! – сердито заявила я. – Бери камеру и все остальное, поедем разбираться с Носорогом. Тьфу ты, с Роговым.
– На сафари, на сафари! – приплясывая, оператор выдвинулся из редакторской.
Невольно улыбнувшись, я покачала головой: с нашей работой и с нашими ребятами не соскучишься!
Я ошиблась: скучать в компании Вадика и водителя Саши мне пришлось минут сорок, не меньше. Все это время мы с Вадиком сидели в засаде у дома Носорога – прятались под плакучей ивушкой. Дерево чудом уцелело в ходе масштабных строительных работ, превративших угловую трехкомнатную хрущевку на первом этаже стандартной кирпичной пятиэтажки в просторные двухуровневые апартаменты с балконом. Разбогатев, Носорог не купил новую квартиру в элитном доме, а просто присобачил к своей «трешке» здоровенную пристройку, с торца здания превращающуюся в трехметровый каменный забор. За оградой помещался маленький аккуратный садик с пестрыми осенними цветами, полюбоваться которыми с улицы можно было только в щелочку под калиткой. Должно быть, со стороны подъезда дверь в обновленную квартиру Рогова была замурована, попасть в обособленное жилище можно было лишь через упомянутую калитку. К сожалению, она была заперта – мы проверяли.
А еще мы долго и усердно звонили в звонок, стучали в калатку и призывали хозяев криками. Но так ничего и не добились. Апартаменты производили впечатление необитаемых. Тогда мы пошли на хитрость: демонстративно погрузились в служебную машину с табличкой «Телевидение» и велели водителю Саше отъехать за угол.
– И, если можно, погромче рычи мотором! – попросила я Сашу, уже из машины всматриваясь в окна роговских хором.
В одном из окон дрогнули пластины жалюзи.
– Погромче – это только если вы присоединитесь, – буркнул Саша.
Я не приняла шутку. Вадик тоже. Поэтому мы оба старательно зарычали, сделавшись похожими на сердитых Топтыгиных из сказки «Три медведя». Окна в машине были открыты, так что рев мотора с помощью наших голосов, несомненно, усилился.
– А теперь, когда все видели, что мы уехали, побежим обратно! – велела я Вадику. – Если будем красться под стеночкой, из дома нас не разглядят.
Оставив Сашу с машиной за углом, мы с оператором шустро шмыгнули в клумбу у забора и прислонились спинами к стволу благословенной ивушки. Занавес зеленых ветвей прекрасно скрывал нас от посторонних взглядов. Правда, ивовая штора сильно мешала и нам.
Машину, которая выкатилась из подземного гаража в подвальной части пристройки, я заметила с некоторым опозданием – когда транспорт уже переваливался на проезжую часть. К счастью, на краю тротуара синяя «Вольво» остановилась. Водителю – вернее, водительнице – нужно было закрыть за собой ворота гаража. При этом красотка в дорогих одежках, даже на расстоянии благоухающая французским парфюмом, повернулась к ивушке спиной и дала нам возможность незаметно выбраться из укрытия.
– Бегом к Сашке! – велела я Вадику. – Сядем на хвост «Вольво».
– А зачем? – спросил меня оператор уже на бегу.
– Затем, что рано или поздно машина где-нибудь остановится, и тогда у нас будет возможность поиграть в папарацци. Кроме того, мне просто интересно, куда катит Прекрасная Елена.
Мне казалось вполне уместным назвать именем красотки, из-за которой разразилась кровопролитная Троянская война, женщину, любовь которой свела в могилу одного мужчину и посадила на нары другого. А кстати, супругу Рогова действительно звали Еленой. Эту информацию я без труда получила у секретарши в офисе Носорога. Там же я разжилась и адресом Никиты Станиславовича. Конечно, сам Носорог сейчас обретался в изоляторе временного содержания, но жена его оставалась дома.
По словам все той же хорошо осведомленной секретарши, из посторонних в дом Роговых по будням приходила экономка и дважды в неделю – садовник. Поскольку в роли экономки я видела исключительно харизматическую личность типа Фрекен Бок, а садовник мне представлялся милым дедушкой в широкополой соломенной шляпе, я ни на секунду не усомнилась, что эффектная молодая дама на «Вольво» – это жена Рогова.
Читать дальше