Наталья Александрова - Гоните ваши денежки

— Так и я вроде тебя обижать не собираюсь… — протянул Маркиз и добавил, повинуясь своей проснувшейся интуиции: — А Рвакля твой — высокий такой, здоровый, шапочка на нем зелененькая, а еще куртка, а на спине — надпись иностранная?

— Ты, гад, откуда Рваклю знаешь? — Машка-Леденец вскочила с драного матраса.

— Видел утром в ментовке, когда сам там сидел по пустяковому делу, — неохотно признался Маркиз. — Бабка одна на меня наехала, что я у нее кошелек спер, тут менты мимо ехали, меня и загребли.

— А ты не брал? — недоверчиво спросила Машка.

— Ясное дело, не брал! — возмутился Леня. — Нужен мне был тот кошелек с тремя копейками! Прикинь: только меня привезли, бабка своим ходом в ментовку приперлась! Оказывается, она кошелек свой вообще дома забыла! Память отшибло, а на людей напраслину возводит! Ну, совесть еще не совсем потеряла, пришла просить, чтобы меня выпустили. Менты меня и шуганули.

— Ты все равно ко мне не подкатывай, — строго сказала Машка, усаживаясь на матрас, — у меня Рвакля есть…

— А, так ты об этом! — Маркиз замахал руками. — Даже и не думай! У меня, мадам, давно уже на вас всех аллергия…

— Слова больно умные знаешь, — обиделась Машка, — обзываешься.

— И ничуть, — Леня и бровью не повел, — уж не обижайся, только я в сторону баб и не гляжу.

— Чем же мы тебе так насолили? — усмехнулась Машка и достала из кармана своей хламиды недососанную конфету чупа-чупс, очевидно, за любовь к таким конфетам она и получила свое прозвище.

— Не вы все, а одна конкретная… — Маркиз поник головой. — Мне, знаешь, на всю жизнь хватило… Вот ты спрашиваешь, как я бомжевать начал? Долгая история, но расскажу уж, раз у нас с тобой разговор такой доверительный…

— Расскажи! — Машка подперла щеку кулачком и уставилась на него любопытными глазами.

— Ну, был я раньше мужчиной солидным, жил хорошо, — заговорил Леня, постепенно набирая обороты, — было у меня свое дело, офис, а там охрана, бухгалтерия, три секретарши…

— Зачем три-то? — не удержалась Машка от вопроса.

— Как это — зачем? — Леня всплеснул руками. — Одна кофе подает, другая по телефону отвечает, а третья бумаги разные на компьютере печатает. Квартира была трехкомнатная, машина дорогая, одних костюмов в шкафу — десять штук висело!

— Врешь! — снова не выдержала Машка.

— Твое дело, — с обидой сказал Маркиз, — можешь не верить, только у меня нет такой привычки, чтобы врать… Ну, работа работой, а надо ведь еще и личную жизнь устроить. Вот с этим как-то не складывалось. Были, конечно, девушки, но все как-то меня не цепляло. А все потому, что в шестнадцать лет мне одна цыганка нагадала, что будет у меня любовь одна и на всю жизнь.

Леня заметил в глазах Машки неприкрытый интерес и запел. У него, что называется, поперло вдохновение.

— И вот еду как-то поздно ночью, вижу — девушка стоит. Подвезите, говорит, а то никакой транспорт не ходит, к бомбистам садиться страшно, а вы, сразу видно, человек приличный… Как посмотрел я на нее в машине, так сердце сразу куда-то вниз и упало. Она, думаю, та самая, которую всю жизнь ждал, про которую цыганка нагадала. А она тоже смотрит на меня глазами черными как ночь и молчит.

Тут Леня поник головой и тоже замолчал. Но ненадолго. Машка молча сосала конфету.

— Полюбил я ее с первого взгляда! — вдохновенно врал дальше Маркиз. — Веришь — отпускать не хотел, все боялся, что больше не встретимся! Телефон у нее выпросил и адрес записал. Если, говорю, не придешь на следующий день на свидание, весь город на уши поставлю, но тебя непременно найду! А она только смеется и глазами стреляет, и красивая такая — прямо Царевна Лебедь.

— Пришла? — Машка сложила руки замочком и глядела на Маркиза как зачарованная.

— Пришла! — гордо ответил Леня. — Еще бы ей не прийти! Ну и завертелась у нас любовь. Какие я ей букеты дарил! Какую музыку в ресторане заказывал!

— Что букеты… — прищурилась Машка и выбросила пустую палочку из-под конфеты, — завянут и на выброс… Ты бы ей чего посущественнее — шубу там или колечко…

— А ты что думаешь, она у меня взяла бы? — Маркиз грозно засверкал очами. — Я-то вначале разлетелся. Приношу ей браслет…

Тут в голове у него всплыла старая песенка «Кольца и браслеты, платья и жакеты или я тебе не приносил…» А перед глазами возникла Лола с презрительно поджатыми губами. Презрение ее относилось к артистическим данным Маркиза. Халтуришь, Ленечка, говорили ее ехидные глаза, душу не вкладываешь… Кто же тебе поверит…