Дарья Донцова: Человек-невидимка в стразах

– Да как вы смеете! – побагровела Нинель Львовна. – Я отношусь ко всем детям одинаково, невзирая на их социальное происхождение, в нашем коллективе имеют значение лишь хорошие отметки и безупречные знания!

– Именно поэтому вы позволяете двоечнику Хитруку унижать отличника Васюкова! – заорала возмущенная мать.

Классная руководительница вскочила и тоже перешла на крик:

– Ваш мальчик психически неполноценный! Его необходимо показать врачу! В туалет не заходит, в буфете есть боится, переодеваться стесняется, постоянно молчит, держится от одноклассников на расстоянии… Он аутист!

– Дура! – не выдержала Римма. – Все, забираю от вас ребенка! Перевожу его в другую школу!

– Желательно для психически неадекватных детей, – выпустила последнюю ядовитую стрелу учительница, – знаете, что ваш тихоня учудил? Драку они с Павлом в спортраздевалке затеяли. После того как физрук мальчишек разнял, Хитрук назвал Тему… э… ну, в общем, гомосексуалистом.

– Пидором? – уточнила мать.

– Да, – с неохотой признала Нинель Львовна, – а что, вполне литературное слово. Артем ничего Павлу не ответил, просто ушел.

– Странно, что вы не поставили ему двойку за неконфликтное поведение, – не удержалась от сарказма Васюкова.

– Неконфликтное поведение? – со странной интонацией повторила классная руководительница. – Вы не дослушали! Когда закончились уроки, ваш сын подошел к Павлу и заявил:

– Я нормальный человек, не смей меня обзывать!

Хитрук хотел что-то возразить, но Васюков не дал ему раскрыть рот. Он вынул из пенала бритвенное лезвие, полоснул себя по руке и стал капать кровью на дневник Павла.

Присутствовавшая при том Нинель Львовна обомлела, девочки завизжали, кое-кто из мальчиков тоже закричал, а Павел явно испугался.

– Сейчас я слабый, – спокойно, словно не испытывая ни малейшей боли, заявил Тема, – и мне с тобой не справиться. Но, клянусь на крови, с этого момента я буду готовиться к мести. Непременно вырасту, стану сильным и тогда тебя убью. И всех твоих родственников. А потом всю правду всем расскажу.

Затем Артем наклонился к Павлу и что-то шепнул тому на ухо.

Хитрук посерел, а Тема завязал рану носовым платком, взял свой портфель, подошел к двери, обернулся и заявил:

– Больше я сюда не вернусь. Но знайте: я отомщу всем, кто надо мной издевался. Одной Кате Фирсовой помогу!

– И вы мне не позвонили? – прошептала Римма Марковна, когда учительница закончила рассказ. – Не поставили в известность о случившемся?

– Я постеснялась, – глупо ответила классная руководительница, – ведь мало кому приятно узнать про психические загибы родного ребенка.

– Что произошло в раздевалке? – не успокаивалась Васюкова.

– Потасовка.

– Почему Хитрук обозвал Тему? – потребовала ответа мать.

– Понятия не имею, – призналась Нинель Львовна, – физрук вошел, когда мальчики уже дубасили друг друга. Он их растащил, и тогда Павлик высказался.

– Позовите Хитрука, – потребовала Васюкова.

– Его родители забрали из школы прямо на следующий день, – буркнула училка.

– Тогда ведите сюда Фирсову! – стукнула кулаком по столу Римма Марковна.

Катюша оказалась милой девочкой с обрамленным кудряшками лицом ангела. Она честно призналась Васюковой, что Артем ей нравится.

– Он очень умный, – смущенно лепетала школьница, – столько всего знает! Кучу стихов выучил, замечательно рисует. У Темы талант! Отправьте его в художественную школу. Хотите адрес дам? Я туда на будущий год перейду.

– Ты не в курсе, что случилось в раздевалке? – спросила Васюкова.

Фирсова слегка порозовела.

– Тема… ну… он… мы…

– Я не собираюсь тебя ругать, – попыталась вывести Катю на откровенность Римма Марковна, – надо же во всем разобраться!

Девочка залилась краской.

– Переодевалка в конце коридора, он там разветвляется, справа спортзал, слева медкабинет, перед ним лавочка. Врача никогда нет, на скамейке обычно сидят те, кому к доктору надо. Мы с Темой частенько туда уходили.

– Катя! – сдвинула брови Нинель Львовна. – Что я слышу!

– Молчать! – рявкнула на нее Римма Марковна. – Дети наверняка ничего плохого не делали, Артем не такой.

– Все мальчики в четырнадцать такие, – гадко ухмыльнулась классная руководительница, – только об одном и думают!

Фирсова зарыдала.

– Мы просто разговаривали. О жизни! Потом в тот коридор заглянул Хитрук и спросил: «Че? Лижитесь?»

– Вы целовались, – торжествующе заявила Нинель Львовна.