Галина Куликова: Рукопашная с купидоном

— Но у Кисличенко туча поклонников!

— Да ладно тебе. Мы с ней целый год прожили. А ребенка она от другого, что ли, родила? Так не бывает. Я все ждал, когда же Соня позвонит и поставит меня в известность. Не дождался.

— И тогда ты проявил инициативу и познакомился с Петькиной нянькой.

— Да, а что? Мать всегда говорила, что у меня должен быть наследник.

— Ничего, все очень мудро. Так что там с нянькой?

— Подарил ей пару склянок духов на праздники, браслет из искусственного жемчуга, коробку конфет. Она мне позволяла немного коляску по парку покатать.

— Да ты бы сразу мне все это рассказал! Зачем врал? — закричала Лайма. — Я из-за тебя столько времени зря потратила!

— Какого времени-то? — буркнул Возницын.

— Я тебя подозревала! Если бы я тебя не подозревала, то искала бы другую кандидатуру на роль преступника. Другого человека, с которым Соня встречалась в пятницу вечером.

— Да знаю я, с кем она встречалась! — желчно сказал Возницын. — Тоже мне — тайна замка Шпессарт! С этой задницей она встречалась!

Лайма изумленно посмотрела на Корнеева, как будто тот должен был сразу все понять.

— Простите, — вкрадчиво спросил Корнеев. — Какую конкретно задницу вы имеете в виду? В Москве проживает их несчетное количество.

— Я имею в виду Государева, кого же еще!

Возницын весь истекал желчью. Если бы можно было вывернуться наизнанку, демонстрируя свое презрение к «заднице Государеву», он бы, без сомнения, так и сделал.

— Мы ходим по кругу, — обреченно сказала Лайма. — С Государевым я разговаривала, он все отрицает. Он вообще.., мало виделся с Соней в последнее время. Да и она им не особенно интересовалась. Мы с Любой даже не знали, что они в одном классе учились. Соня рассказать нам забыла.

— Чего-о-о?! — Возницын по-черепашьи вытянул вперед голову — словно высунул ее из-под панциря — и еще раз повторил с той же интонацией, сильно щуря глаза:

— Чего-о-о?! Забыла вам рассказать? Да ты что, Лайма? Сонька в Государева влюблена, как кошка! Она ведь в Москву вслед за ним приехала. И ради него. Только ради него. Он для нее — идол. Все равно, что Джон Леннон, понимаешь? Она все его песни наизусть знает. Вела себя, как идиотка. В подъезде караулила, по телефону названивала. А ему на нее — плевать!

— Но он же… Он сказал, что не встречался с Соней, — расстроилась Лайма. — Что назначит вознаграждение…

Неужели ее так легко обвести вокруг пальца? Наверное, легко. Они с Государевым находятся в разных весовых категориях. Он — звезда, а она — секретный агент по случаю. Притом начинающий агент. Она не смогла разобраться. Надо же — каков! Казался таким искренним… Ни одной фальшивой интонации, ни одного подозрительного жеста!

— Я его ненавижу! — разбушевался Возницын.

Вскочил и принялся бегать по комнате. Схватил с полки журнал, раскрыл на середине и со всего маху шмякнул на столик перед Корнеевым:

— Вот он, гадина, улыбается! Как можно было в такую гадину влюбиться?!

Лайма осторожно подняла журнал и заглянула в него. На развороте обнаружилась статья, посвященная Государеву. Интервью с экскурсом в прошлое. Текст сопровождали фотографии — в том числе и детские, школьные. Игорь Государев — первоклассник. Пятиклассник, восьмиклассник… На всех снимках симпатичные ребята, мальчики и девочки. А Соньки ни на одной нет.

— Это Кисличенко фотографировала, — решительно заявила она и посмотрела на обложку журнала. Вчерашний. Значит, Государев действительно встречался с Соней в пятницу и получил вожделенный альбом с фотографиями. И пакет с пеликанами, в котором он лежал, должен быть у него дома. Возможно, Игорь сунул его под вешалку. Или в ящик, куда складываются все ненужные пакеты. Или на балкон. Если ворваться туда с Корнеевым и Медведем, можно его найти. И тогда уж Государеву не отвертеться. Он расскажет, что сделал с Соней. Зачем надел ей на шею желтый шарфик. Почему вообще решил с ней расправиться. И про Нику Елецкову расскажет. Потому что Ника никак, ну никак не вписывается в схему.

Корнеев, который читал ее мысли, затушил окурок и сказал:

— Ребенок у Сони может быть от Государева. Ты ведь говорила, что она не боялась рожать одна, без мужа, верно? Насколько я знаю, незамужние женщины не боятся рожать только от горячо любимых мужчин.

— Ребенок мой! — строго сказал Возницын. — У меня заключение врачебное есть. Он мой, а не Государева.

— Ну… — Корнеев провел по усам указательным пальцем. — Соня могла наврать Государеву. Допустим, между ними что-то было. Было и прошло. А она хотела продолжения. Хотела, чтобы он все время рядом был. Вот и соврала, что Петька — его сын. Государев наверняка никакой экспертизой не озаботился. Но ситуация ему не понравилась.