Фредерик Дар: Слепые тоже видят

А я в это время широким брассом быстро плыву в направлении той точки, где меня должны ждать Берю и Матиас…

На заднее сиденье машины плюхается не Сан-А, а мокрый блестящий тюлень.

— Я уж стал опасаться за вас, когда услышал крики, господин комиссар, — говорит Рыжий. — Тем более, похоже, вам не удалось обнаружить алмаз, как сказал мне Берю?

Я смеюсь.

— Мы его не могли найти, потому что он в полной черноте!

В дюжине слов (нет, подождите, в четырнадцати плюс два восклицательных знака) я рассказываю Матиасу о своей находке.

Он жмет мне руки.

— О, браво! Фантастика…

— Уф! Удача, сын мой. А теперь, поскольку мы засветились, я поручу тебе одно дельце, выходящее за рамки твоей работы в лаборатории, но мы за границей, а Франция прежде всего, правда?

— Вперед, вперед, зовет Отчизна! — громко вопит он на бессмертную мелодию «Марсельезы». — Что от меня требуется, господин комиссар?

Я излагаю суть дела.

Матиас слушает, вникает, соглашается, повторяет, затем выходит из машины. Я уезжаю, оставляя этот олимпийский факел на сыром причале.

Мальчик Берю не просыпается, продолжая сотрясать воздух громовыми раскатами, перемежающимися молодецким посвистом.

Он продолжает спать, даже когда подъезжает машина, хлопают дверцы и раздаются гортанные голоса (это определение употребляется всегда, когда пишут о Германии), лающие в темноте раннего утра. Затем слышны знакомые шаги по аллее. Ключ поворачивается в замке, который я из предосторожности на сей раз запер. Свет зажигается сразу во всем доме.

Здесь я позволю себе маленькое отступление и приведу цитату одного страшно знаменитого писателя по поводу предыдущего абзаца: «Замечательная фраза, которая сразу высвечивает класс автора. Полюбуйтесь силой выражения. Ее ритмом. Ее коротким чеканным шагом. Сан-Антонио — это великий мастер слова! Он поднимается все выше и выше: он отрывается от земли! Жан Дютур».

Мерси, дорогой!

— Ну что, моя маленькая Грета, вы вдова или нет?

Она подскакивает на месте, как тушканчик, пятится, будто собирается улизнуть, но властный голос дорогой подруги Лили парализует ее.

— Постойте, малышка! Вы и так уже наделали много глупостей!

Берю просыпается от собственного храпа и приоткрывает один глаз. К нему возвращается ясность ума, он щупает штаны ниже пояса, крякает и направляется в гостиную. Волосы дыбом, одежда кое-как, он смахивает на лешего из народных легенд. Тяжелой походкой ступает по ковру, останавливается перед Гретой, подмигивает ей и без перехода отвешивает звонкую оплеуху.

— Подойдите сюда, Грета! — приказываю я.

Она не движется. Толстяк придает ей решительности, а заодно и скорости, дав коленом под зад.

Ему не надо понимать по-немецки, чтобы чувствовать напряженность ситуации.

— Вы не ответили на мой вопрос, — вновь говорю я. — Так он умер, ваш капитан?

— Нет.

— То есть как это? Она трясет головой.

— Кажется, нет. Он выкарабкается.

— Мрачная шутка для тебя, а, счастье мое? У этих норвежских моряков головы из железобетона. Но ты ему сделала приличную трещину на тыкве… Тебя ждет праздник, когда он вернется из госпиталя. Рогатый и с дыркой на голове, и все благодаря своей милой женушке — можно предвидеть большой спектакль. Ты вздумала подставить меня как кролика, красавица, а я ведь хотел тебе помочь, не так ли? Не хватает, чтоб ты еще смылась! Люблю энергичных женщин. Ладно, окажи мне одну услугу, и я помогу тебе выбраться.

Мои речи оживляют ее.

— Как это? — спрашивает она заинтересованно.

— Мне нужна твоя бесценная помощь. Не бойся, от тебя многого не потребуется. Кроме того, я подскажу тебе несколько магических формулировок, которые ты пошепчешь на ухо своему великану, чтобы он утихомирился.

Она недоверчиво улыбается.

— Что я должна делать?

— Передать кое-кому кое-что. Но время терпит, вначале я жду телефонный звонок. Поэтому приготовь нам кофе, дорогая, ночь выдалась долгая, нервная и бессонная. А день, я боюсь, будет достойным ее продолжением.

Грета нагибается и целует меня в губы.

— А если мы закончим то, что так хорошо начали, а, французик?

Я решаю, что не стоит перечить женщине, и тотчас иду навстречу ее желаниям.

Поэтому готовить нам кофе приходится Берю.

Через два часа раздается звонок телефона… В тишине дома он звучит как пожарная сирена.

— Оставь, — говорю я Грете, — это меня.

Действительно, взволнованный и охрипший голос Матиаса вибрирует в телефонной трубке.