Элизабет Питерс - Проклятье фараона

Великан даже не пошевелился.

– Ночь – время алых духов и злых людей, – глубокомысленно заявил он.

Я поняла, что так просто не отделаюсь. Уселась в проеме, свесила ноги.

– Что ж ты Эмерсона одного бросил, Абдулла?

– Отец Проклятий оставил меня охранять сокровище, которое ему дороже золота всех фараонов.

Сильно сомневаюсь, чтобы Эмерсон, даже с его красочным арабским, выдал что-то подобное! Но не в этом дело... Я была возмущена до глубины души. Это что ж получается – мой муж мне не доверяет?! Теперь меня не остановили бы даже угрызения совести, которых, разумеется, и в помине не было.

– Помоги! – без церемоний приказала я гиганту.

– О-о, – застонал Абдулла. – Прошу вас, не делайте этого! Мистер Эмерсон снесет мою голову и насадит на кол.

– Ну сам подумай, Абдулла! Что такого страшного случится, если я немного прогуляюсь? Можешь идти за мной, только на террасу не поднимайся, спрячься где-нибудь поблизости.

Я спрыгнула на землю. Наш верный слуга удрученно покачал головой, но смирился с неизбежным. Я пробиралась через заросли к террасе, зная, что он не отстает ни на шаг, хоть и не слышала сзади ни единого звука. Несмотря на гигантские размеры, Абдулла, когда нужно, двигался беззвучно и незаметно, как бесплотный дух.

В призрачном лунном свете силуэты расписанных фресками колонн казались размытыми. На самой же террасе царила кромешная тьма.

– Жди здесь, Абдулла! – шепнула я, пригнувшись к самой земле.

Эмерсон вечно обвиняет меня в опрометчивости, но я вовсе не собиралась бездумно совать нос в западню. Прежде чем подняться, спряталась за колонной и как следует осмотрелась.

А заодно и припомнила последний разговор с мужем. Мое «безудержное воображение» к ночной встрече с Милвертоном, разумеется, дела не имело – это все выдумки Эмерсона. Но с другой стороны... откуда мне знать, что фотограф собирается признаться в убийстве лорда Баскервиля? Может, он ничего и не знает об убийстве. Боже! А что, если наш кавалер решил просто поплакаться у меня на плече? Молодым людям такое заблуждение свойственно – они думают, будто весь мир живет их любовными страданиями.

В самом дальнем уголке террасы вдруг вспыхнул красный огонек. Сигара мистера Милвертона! С колотящимся сердцем, затаив дыхание, я выскользнула из укрытия.

– Миссис Эмерсон! – Юный джентльмен поднялся из плетеного кресла и загасил сигару. – Вы все-таки пришли! Да благословит Господь вашу милосердную душу.

– Ну и зрение у вас. Видите в темноте как кошка!

Я расстроилась. Хотела ведь подкрасться незамеченной.

– Скорее слух, – шепотом объяснил Милвертон. – Я вас не увидел, а услышал.

Он придвинул мне кресло, сам устроился рядом и погрузился в молчание. Не зная, о чем пойдет речь, я боялась начинать разговор первой, а Милвертон разрывался между чувством вины и сомнениями. По крайней мере, я надеялась, что он борется с собой, а не готовится покончить со мной. Один хороший удар – и даже Абдулла не спасет! Эх, жаль, зонтик остался в комнате...

Начало разговора только подлило масла в огонь моих недобрых предчувствий.

– Храбрая вы дама, миссис Эмерсон, – раздался во мраке зловещий шепот фотографа. – Выйти из дома одной, среди ночи, да еще после загадочной смерти сторожа и нескольких покушений на...

– Знаю, – охотно согласилась я. – Поступок глупый, что и говорить. Боюсь, доверчивость – один из моих основных недостатков. Эмерсон не устает мне это повторять.

– Ну что вы! Ничего подобного у меня и в мыслях не было! – воскликнул Милвертон. – Я сразу понял, что вы пришли, потому что разбираетесь в людях...

– Вот как?

– Конечно! И вы во мне не ошиблись. Я глуп и слаб, но я не преступник, миссис Эмерсон. Со мной вам ничто не грозит. Я не способен поднять руку на женщину... как, впрочем, и на любое живое существо. Вы мне поверили, миссис Эмерсон, – и теперь я готов пойти за вас на смерть!

– Будем надеяться, что до этого не дойдет. – Мне было слегка не по себе. Тревога растаяла, сменившись разочарованием. Эта пылкая речь как-то не вписывалась в предполагаемое признание убийцы. – Но все равно спасибо, мистер Милвертон... Час поздний, завтра нам рано вставать... не лучше ли перейти к делу? О чем вы хотели поговорить?

В ответ раздался странный сдавленный звук – то ли смешок, то ли рыдание – и снова голос Милвертона:

– Вот в этом я как раз и собирался признаться, миссис Эмерсон. Вы затронули самую суть, когда обратились ко мне. Я – не Милвертон.