Гром дерева о дерево убийцу успокоил. Борис затих и только иногда крутил головой и призывал на нее проклятия словами «ну, идиот! ну, чистодел!».
Не знаю, чем он так расстроился. Я чувствовала себя опавшим кленом, существенно приморозившим ногу. Костюм местами начал подсыхать, и о том, что увидит приехавший высокий чин Игорь Михайлович, я старалась не думать. Мало ли в Подмосковье грязных, с головы до ног унавоженных дамочек?! Нервы у ментов закаленные, выдержат.
Впрочем, я слегка умылась водой из лужи и обтерлась лопухом.
— Серафима, отпусти! — опять завелся Боря. — Ты не понимаешь, я покойник! Если довезут до камеры, грохнут в тюрьме. Отпусти. Я заплачу…
Наивная просьба дикого зверя — откройте клетку, я юркну тихой мышкой под метлу.
— Отстань, — сказала я.
Боря зарычал и начал кататься по полу.
— Отпусти! — рычал он.
Испуганная и онемевшая, я смотрела, как он извивается среди осенной трухи, и все не решалась ударить. И можно ли ударом дубины остановить человека, объявившего себя покойником?
— Что здесь происходит?
Боже! Из люка свесилась всклокоченная голова Зайцевой. Глаза у нее заплыли не хуже Бориного левого, намека на мысль в них не было совершенно — одно тупое, сонное недоумение.
— Галя! Развяжи мне руки! — крикнул Борис. — Быстрее!
Очумелая Зайцева начала медленно спускаться с потолка. Лестница опасно раскачивалась, сквозняк задирал полы фланелевого халата, сонная Зайцева промахнулась мимо третьей от пола ступеньки и кубарем скатилась в лужу.
Неприятные ощущения подругу отрезвили. Брезгливо отлепив от тела фланелевый компресс, она задумчиво уставилась на свой наряд, перевела заплывшие очи на мой, вернее свой, когда-то белый костюм, потом на окровавленного Бориса.
Стоя по щиколотку в воде, она минуту мрачно любовалась красотами сарая и панорамой поля битвы. Затем вопросила:
— Мы где?
— В колотушинском сарае, — отчиталась я. — Не подходи к Борису. Он убийца.
— Кто, он? — не поняла Зайцева. — А почему на тебе мой костюм? Да еще такой грязный…
И я тут же пожалела, что Лева кокнул литр «Спецназа». Если сейчас подруга начнет дурить, ее я точно не ударю. Я и Борю-то не смогла утихомирить…
Шлепая босыми ногами по луже, Галина медленно брела к Борису. Туман в ее голове был гуще, чем на улице. Боря пристально смотрел на нее одним глазом и ждал.
— Кто это тебя так? — удивленно пробормотала Зайцева и склонилась над убийцей.
Мне ничего не оставалось делать, как отпихнуть подругу в сторону. Бедром, тихонько. Но хватило.
Галина мягко рухнула на землю и перестала удивляться. Она начала скулить, ругаться нехорошими словами и вспоминать мою родню.
Извиваясь телом, Борис полз к ней и подставлял стянутые за спиной руки.
Что делать? Пятая колонна очнулась. Ударить не смогу. Ни связанного человека, ни лучшую подругу…
Мимо меня мелькнула тень, крепкий пинок откатил преступника к стене: между Борисом и Галей стоял полуголый, измученный Лев.
— Он Галку чуть не обманул, — пожаловалась я и прижалась к горячей, крепкой груди.
Лев обнял, поцеловал в макушку и произнес:
— Все кончено, Сима…
— А чего кончено-то? — спросила с пола пятая колонна…
В декабре сильно беременная Яна Браун стала гражданкой Яной Мухиной. Ни я, ни Миша с разводом не тянули, расстались быстро и без битья посуды.
Муза Анатольевна на свадьбу ехать отказалась. Скорее всего, из принципа, доказывая кому-то что-то.
Демарш никто не оценил. И Музе пришлось постепенно оттаять.
Яна родила девочек-двойняшек. Одну назвали Музой, другую Серафимой. Мы с бывшей свекровью извинения, вынесенные в столь галантной форме, приняли. Недавно я видела, как свекровь вяжет кружевные детские чепцы. Правда, врет, что эти розовые прелести для моего ребенка, которого еще и в проекте нет. Я киваю головой и соглашаюсь. Свекровь неизлечима от фантазий.
Живет Муза со мной и Левой. Вернее, свекровь переехала в Левины апартаменты, мы прорубили дверь в балконном перекрытии и ходим друг к другу через лоджию. Хочу сказать, что удобно очень. Муза взяла на себя хозяйство молодой семьи Ивановых, прочно обосновалась на нашей кухне, и когда я прихожу с работы, то вижу привычную картину — Муза Анатольевна в нарядном фартуке сверкает новой челюстью и накрывает на стол.
Между бывшей свекровью и настоящим мужем сложились странные отношения. Муза одновременно Льва побаивается и уважает в доме настоящего мужчину. Лев Музу любит и дарит на праздники букеты белых хризантем. Магазинные ценники с продуктовых упаковок он не сдирает, а делая подарки, не намекает на фальсификацию.
Читать дальше