Руслан Белов - Клуб маньяков

Первые несколько дней меня неодолимо тянуло в Чехелькуре.

И я съездил туда, якобы для проведения ревизионных работ на древних разработках медной руды. Лейлы не нашел, только густую вкрапленность халькопирита и арсенопирита в бортах выбранной древними рудокопами жилы. Очень перспективную на золото вкрапленность.

На обратном пути я заехал в Забол, посмотреть на вождя.

Видел. Он оказался маленьким смешливым человечком, и звали его совсем не Ахмад-шах. Угощал меня рыбой, показывал своих толстых жен. Гюль, конечно, среди них не было. От него позвонил Вере. Сказала, что скучает. И что Наташа считает дни до моего приезда.

Оставшийся месяц контракта пролетел незаметно. А вот последние две недели пришлось поволноваться - попал под суд. Удавкин сообщил властям, что я возил наркотики от афганской границы до перевалочной базы в Захедане. Ну и сняли меня с самолета в тегеранском аэропорту и привезли в тюрьму. В ту самую, которая располагается в Даракехе, пригороде Тегерана, близ офиса, в котором я дешифрировал космические снимки Белуджистана.

Ничего была тюрьма, прохладная. Кормили, правда, черт те чем, вспоминать не хочется. Кислые бобы, котлеты из петрушки... Посидел дня три, и без особой тоски просидел - не верилось, что сгнию в иранской тюрьме, это было бы чересчур.

И действительно все окончилось благополучно. Как ни странно, спас меня Ахмед: заявил на очной ставке, что я к их бизнесу никакого отношения не имею. И плешивый (его тоже поймали) подтвердил его слова.

Почему они это сделали, я узнал позже...

Суд состоялся через неделю после моего освобождения из пещеры.

Незабываемое это было зрелище! Привезли меня хозяева к десяти утра к зданию суда. Солдатики шустрые обыскали у входа с ног до головы, а короче до трусов, документы проверили. Внутри - народу тьма-тьмущая. Как позже выяснилось - в основном бомжи иранские. И очень похожие на наших, хотя все, как один, трезвые. Потолкался среди них около часа, потом время пришло идти в зал заседаний. Там на возвышении сидел строгий на вид судья, секретарь (вся в черном) что-то рядом писала, Ахмед с плешивым сбоку сидел в железной клетке. Со мной переводчик был из нашей компании. Но судья по-английски разговаривал и стал напрямую спрашивать. Возраст, пол, гражданство... Все было нормально, пока до вероисповедания не дошли...

- Нету у меня вероисповедания, - ответил я блюстителю иранского закона. Твердо ответил, прямо в глаза глядя.

Это я нарочно, чтобы Ему досадить. Будет лис мною кормить и грезами обманывать, а я ему исповедоваться буду? Нет уж, дудки!

И повторил мстительно:

- Нету у меня вероисповедания.

А судья, подумав, видно, что я его не понял, сосредоточился и уже на очень неплохом английском повторил вопрос.

- Нет, - развожу руками, - нет вероисповедания. Совсем нет.

Представляю, как Его там, наверху, передернуло.

Судья на это чуть покраснел от стыда и, явно решив сегодня же вечером засесть за учебник английского, попросил переводчика довести до моего сознания суть заданного вопроса. С переводчиком все повторилось - тоже дважды и тоже с круглыми глазами меня переспрашивал. И когда до судьи, наконец, дошло, он надолго, сверху вниз, вонзил в меня свои глаза. И все в них было: и испуг, и недоумение, и презрение, и еще что-то... Что именно, я понял, когда после минутной паузы он бросил брезгливо:

- Ком-м-унист!

Оплевал меня Господь устами истинного мусульманина. Вот так вот. И, как всегда, не без юмора.

Через два дня после завершения суда я сидел в самолете, летевшем в Москву.

Перед отъездом иранские коллеги сказали, что через полгода вновь подпишут со мной контракт, так как во многих моих пробах анализами обнаружено золото. Невзирая на это, настроение у меня было хуже некуда. Я чувствовал себя разорванным на две части. И все из-за того, что перед отлетом в зале ожидания издалека увидел женщину в парандже, то есть в обычных черных одеждах. Увидел со спины и весь сжался - ее фигурка! Это она, Лейла! Хотел уже метнуться следом, но в это время сопровождающий схватил мои вещи и побежал с ними на таможенный контроль. Я, растерянный, ничего не понимающий, пошел за ним, оборачиваясь. Перед тем, как спустится по лестнице на первый этаж, женщина также обернулась, и я увидел, что не ошибся. Нет, я уже не мог различить ее лица, но она смотрела на меня так, как будто никого кроме нас в целом свете не было.

Никого в целом свете кроме нас не было всего секунду. Затем она исчезла. Ушла вниз по лестнице.