Кейт Аткинсон - Поворот к лучшему

Действительно ли он забрел в часовню от нечего делать? Или потому что знал, что здесь — самое тихое место в больнице? Не искушение ли заглянуть в портплед манило его, точно скрытая непристойность? Разве знание — не награда за искушение? Ева, непокорная жена Адама, об этом знала. Как и непокорная жена Синей Бороды, безымянная, подобно воображаемой супруге Мартина.

Он сам с собой играл в прятки. Неужели он настолько глуп? Тогда в Санкт-Петербурге он поддался искушению, и к чему это привело? Знание — не всегда благо. Спросите у Евы. Рыться в чужих вещах плохо — как ни крути, это моральный абсолют, — но мысль уже засела у него в голове, и теперь от нее не избавиться. Они с Полом Брэдли были повязаны, Мартин спас ему жизнь, как знать, может, этот поступок — лучшее, что ему суждено сделать. Разве эта связь не давала ему право узнать больше? Можно устоять перед искушением, можно сказать себе: «Нет, я не войду в деревянную дверь, чтобы купить Людмилу или Светлану», а потом снять девицу из палатки с матрешками. «Мартин, ты бесхребетный, малодушный задротыш». Очередное цветистое высказывание его отца, по какому же это было поводу? Он не мог вспомнить, наверное, когда он ушел из кадетов, потому что не осилил полосу препятствий. Девушку звали Ирина, у нее была очень белая кожа. Ирина называла его Марти.

Или это мог бы быть роман о ком-то вроде Мартина, о человеке, с которым никогда ничего не происходит. «Человек, с которым ничего не случалось». Неожиданно он оказывается втянут в чужую жизнь, он находит в сумке нечто, что навсегда изменит его мир. Вранье. Он постоянно врал себе. Кое-что с ним все же случилось. Однажды. Происшествие. С ним случилась девушка из палатки с матрешками. Всего один раз. Но одного раза было достаточно.

В часовне было пусто. Он несколько раз в этом удостоверился. Наверное, он бы чувствовал себя так же, если бы собрался мастурбировать в общественном месте, хотя это, конечно, исключено. Страх быть пойманным! Потом небрежно, как будто ему понадобилось что-то достать из своей собственной сумки, он потянул за молнию и обнажил нутро портпледа. Несессер, смена белья и какая-то коробка — вот и все. Как и портплед, коробка была неприметная и черная, но сделана из твердого пластика, бугристого, как апельсиновая корка, и с металлическими застежками. Что поделаешь. Он заглянул в сумку и не нашел ничего, что прояснило бы, кто такой Пол Брэдли, — только черную пластмассовую коробку, одну загадку внутри другой. Может, в этой коробке еще одна коробка, а в той — еще одна, и так далее, как в тех русских куклах. Как в его русских куклах, прелюдии к мимолетному ухаживанию и увенчавшему его акту с девушкой из палатки с матрешками. Разве это не было уроком — не лезь, куда не следует?

В часовню кто-то вошел, и Мартин придавил сумку рукой, словно опасаясь, что она завопит о его преступлении. Он подумал, что это кто-то из пациентов или родственников, но вошедший оказался священником, который ободряюще ему улыбнулся и спросил: «Все в порядке?» Мартин ответил, что да, все в порядке, и священник кивнул со словами: «Хорошо, если так, когда любимый человек в больнице — всегда тяжело» — и удалился.

Может, Пол Брэдли — представитель какой-нибудь компании, коммивояжер, и в черной коробке — образцы товара. Какого товара? Или там драгоценности? Подарок. Или, может, заказ. Что, если он все же заглянет? Да и сумеет ли удержаться? Только расстегнув металлические защелки и приподняв крышку, он подумал: а вдруг бомба?

— Мартин, вот вы где!

Он захлопнул коробку. Сердце подскочило на несколько этажей, а потом ухнуло на дно шахты.

— А мы вас везде ищем, — сказала Сара, медсестра с милой улыбкой. Она стояла в дверях часовни и широко ему улыбалась. — Вашего друга выписали, он готов ехать.

— Отлично, уже иду, — отозвался Мартин чересчур громко. Глупо осклабившись, он пытался незаметно застегнуть молнию.

Когда он встал, Сара спросила:

— С вами все в порядке, Мартин? — и тронула его за локоть. Девушка проявляла искреннее участие, но завтра она и не вспомнит, как его звали.

— Привет, Мартин, — сказал Пол Брэдли. Он ждал в коридоре. На голове повязка, но в остальном он выглядел вполне здоровым. Он забрал у Мартина сумку. — Спасибо за заботу.

Мартин был уверен, что Пол Брэдли догадается, что он рылся в сумке, просто по ее виду.

— Молились? — спросил Пол Брэдли, кивая в сторону часовни.

— Вообще-то, нет.

— Стало быть, вы не религиозны, Мартин?