Сьюзен Льюис - Горечь моей надежды

Не считая первых трех лет ее жизни и учебы в университете, она всегда жила в этом доме. Она давно убедила себя, что готова с ним попрощаться, но оказалось, это вовсе не так просто.

Алекс задумчиво улыбнулась, вспомнив, как они с Габи прыгали на кровати, как уютно устраивались на подоконнике, слушая истории отца, как вываливали на пол содержимое гардероба матери, примеряя ее платья и туфли на высоком каблуке.

Майра почти никогда не носила шпильки, но в ее шкафу всегда лежало несколько пар туфель, завернутых в бумагу и сложенных в коробку, – для торжественных случаев.

А как Алекс и Габи для имитации пышного бюста засовывали в свитера полотенца, как красили губы помадой или красной лакричной конфетой! В ее памяти всплывали звуки и образы: смех, визг, слезы, перешептывание, обмен секретами, топот ног на лестнице, бьющая по барабанным перепонкам музыка, которую они обожали подростками и в которой тонули средневековые хоралы и скучная классика, которые так любил их отец.

Внезапно ей больше всего на свете захотелось вернуться туда, где она чувствовала себя в полной безопасности, где ее не преследовал страх, как то было сейчас. Или нет?

Алекс этого не знала, не могла сказать. Ее мозг, казалось, был не способен работать нормально. Она как будто угодила в ловушку между двумя мирами, как выбежавший на дорогу олень, который застыл в свете фар и боится сдвинуться с места. Даже будь у нее возможность перенестись в прошлое, до того, как все это произошло, до того, как она встретила свою мать, до того, как в ее жизни появилась Отилия, согласилась ли бы она на это?

В таком случае Отилия по-прежнему жила бы в том доме-тюрьме со своими чокнутыми родителями, а ее собственная мать – в Новой Зеландии, тоскуя по дочери, от которой давным-давно отказалась и о чем потом горько сожалела. А она сама тосковала бы по мифической доброй матери, которая могла бы ее найти и забрать к себе. Так что, возможно, их мольбы и впрямь были услышаны. Жизнь наконец-то свела их с матерью вместе, а заодно подарила им одинокую, испуганную, несчастную маленькую девочку. В отличие от Анны, которая в прошлом была лишена такой возможности, сейчас вдвоем они были способны спасти малышку. Несмотря на все сложности, жизнь подарила им шанс радикально изменить свое будущее.

Алекс вздохнула, пытаясь избавиться от назойливых мыслей, и уже собиралась выйти из комнаты, как вдруг на телефон пришло сообщение. Как оказалось, от Томми и Джеки. Они желали ей хорошо провести отпуск и не волноваться из-за машины – они позаботятся о ней до ее возвращения. Сглотнув подступивший к горлу комок, она отправила ответное сообщение, поблагодарив их не только за эту любезность, но и вообще за все. Томми как мог старался помочь ей сохранить работу и оставил попытки только тогда, когда сама Алекс попросила его об этом. Такого хорошего друга и замечательного начальника нужно еще поискать! Алекс знала: она будет по нему скучать.

Внезапно некая неведомая сила заставила ее посмотреть в окно. Выглянув на улицу, Алекс увидела, что мать, нахмурив лоб, смотрит на нее, как будто ей передались тревожные мысли дочери. Алекс ободряюще помахала ей рукой, а в следующий миг ноги как будто приросли к полу: на холм въезжала какая-то машина.

Анна заметила направление ее взгляда, и по ее лицу промелькнула паника. Не отдавая отчета в своих действиях, Алекс бросилась вон из комнаты и с громким топотом устремилась вниз по лестнице. Когда она выбежала на улицу, Габи уже парковала машину позади автомобиля, взятого Анной напрокат.

Анна в ужасе наблюдала за ней, не в состоянии даже пошелохнуться. Затем она нагнулась и что-то прошептала Отилии. Что именно, Алекс не слышала, но задняя пассажирская дверь тотчас закрылась. В свою очередь, Алекс подошла к Габи, стараясь не подпустить ее ближе.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она сестру на удивление спокойным голосом, и это при том, что нервы ее были натянуты как струна.

– Я боялась опоздать, – ответила Габи, подходя к Алекс, чтобы ее обнять. – Знаю, вчера вечером мы с тобой попрощались по телефону, но, проснувшись сегодня утром, я поняла, что не могу позволить тебе улететь, не увидевшись с тобой на прощание.

– О, Габи, – пробормотала Алекс, сжимая ей руку, – тебе не стоило так далеко ехать ради этого!

Она не сказала Габи, что уезжает навсегда, – у нее даже был обратный билет; она не могла его не взять – но, похоже, Габи обо всем догадалась сама.

– Я не могла не приехать. Вчера вечером я должна была тебе кое-что сказать… Я могла бы просто позвонить сегодня утром, но потом решила, что лучше сказать тебе лично.