Валерий Ильичев - Похождения «Подмигивающего призрака»

— Спасибо, Виктор Сергеевич! Я этого вам никогда не забуду.

— Ладно, брось. Свои люди — сочтемся. Нам действительно нужны корреспонденты, владеющие пером. Многие в эвакуации, Губерман, как я уже говорил, погиб, а еще один, Никифоров, пропал без вести. Скорее всего, уже не узнаем, как и где сгинул. Так что услуга моя не ахти сложная. Просто комполка Ветров со мной до войны в теннис на базе «Динамо» на Петровке играл. Я потому сюда к нему и поехал. Думал, узнаю хоть что-нибудь положительное для газеты. Пусто! Никто даже не знает, где мы и где враг. Повезет, если доедем до Москвы без приключения.

— А как же материал для газеты?

— Обойдемся, как обычно: бравурно отрапортуем, что в тяжелых боях выравниваем линию фронта. Кстати, есть и такие участки, где сильный урон немцам наносим. Только я туда пока не попадал.

— И не жалейте. Где бьются по настоящему, и не с винтовками против танков, там мало кто остается в живых.

Впереди показался контрольный пункт, и Суровцев предупредил:

— Не бойся. Я в штабе у Ветрова на машинке напечатал временное удостоверение, что ты корреспондент, и сам подписал. Да еще захваченный случайно впопыхах штемпель редакции поставил. Наш советский человек любую бумажку с печатью за официальный документ почитает.

Думаю, проскочим. Все прошло гладко. Их пропустили без проволочек.

К концу дня Углов уже имел официальный документ, подтверждающий его принадлежность к когорте военных корреспондентов. И понеслись горячие будни постоянных разъездов по действующим частям. Всюду с собой Углов таскал на дне вещмешка жестяную коробку «Монпансье», наполовину наполненную сладкими леденцами. Она напоминала ему о совместной трапезе на сельском кладбище четверки бойцов, выходящих из окружения.

И Углов суеверно решил, что коробка «Монпансье» станет хранящим его жизнь талисманом:

«У других талисман — ключ от родного дома, а у меня эти конфеты. Пока в коробке будет хоть один прозрачный округлый леденец, я вне опасности. Даже не буду заглядывать вовнутрь. К тому же иметь с собой на фронте неприкосновенный запас никогда не лишне».

И Углов, не зная о находящемся у него в вещмешке бриллианте, разъезжал по местам боевых действий, выполняя задания редакции. Фронт уже отодвинулся от Москвы, шли тяжелые бои под Ржевом. Углова повысили в звании. Он писал бойко и остро. Его заметили и перевели в одну из центральных газет. Главный редактор его ценил: рассматривая свое служение газете как подготовку к будущему писательству, Углов охотно соглашался на самые опасные и ответственные задания. Несмотря на постоянную опасность, Углов всегда выходил невредимым из-под огня, и коллеги-корреспонденты не без оснований считали его везунчиком. А Углов все больше утверждался во мнении, что именно нетронутая им банка с леденцами хранит и спасает его от беды.

Так продолжалось до декабря 1942 года. Задание лететь в блокадный Ленинград не удивило Углова. До него доходили слухи о косящем жителей города голоде. И он захватил с собой несколько банок сгущенки и тушенки, плитку шоколада и флягу со спиртом. На дно вещмешка положил свой неизменный талисман — наполовину заполненную леденцами коробку «Монпансье».

Приехав на аэродром, познакомился с летчиком, невысоким рыжеватым парнем. Тот сразу кивнул на перекинутый через плечо Углова фотоаппарат:

— Сделай фотку на память. Пошлю к себе в деревню в Оренбургскую область. А еще лучше напиши обо мне в газете. Мол, летел вместе с доблестным сталинским соколом Никитой Степным. Если нельзя полностью, то укажи просто — с Никитой из Сибири.

— Я попробую. Если цензура пропустит, будешь красоваться в газете.

— Вот и ладно. Похоже, у тебя в городе знакомых и родственников не имеется: очень уж тощий вещмешок с собой захватил.

— Неужели так плохо?

— Сам увидишь. Летишь туда впервые? Я так и думал: слишком уж ты спокоен. Ну ладно, пугать не буду. Авось благополучно приземлимся. Лезь в самолет. Мы тебе вон там место освободили, оставив на складе два ящика тушенки. Для голодных людей в блокадном городе это, брат, ощутимо. Стоит твоя будущая газетная заметка этого? Ладно, приказы не обсуждаются, а выполняются. Главное, чтобы зенитки не сбили и на истребителей не нарваться. Погода нынче не особо летная: облака и метель. Должны проскочить.

Весь полет Углов старался забыться и задремать. Но сон получался неглубоким и отрывистым. Здесь, в полнейшей тьме, он не видел ни пересекающихся лучей прожекторов, ни всполоха разрывов, не нашедших цели снарядов. До него долетали лишь резкие разрывы, проникающие внутрь сквозь натужное гудение авиационных моторов. Каждое мгновение казалось, что прямое попадание в самолет превратит его в факел, камнем летящий к земле. Но все прошло благополучно. Выйдя из самолета на затекших от долгого сидения ногах, он поспешил к присланной за ним эмке, на ходу торопливо попрощавшись с летчиком.