Юлия Алейникова: Прощальный подарок Карла Брюллова [litres]

– Предательства? В каком смысле?

– Он бросил их с матерью, когда узнал, что Анжелин брат родился инвалидом и что ее мать не хочет бросать ребенка.

– Вот как. – Мать семейства Царь-Пушкиных Никита не видел, но вот отца помнил хорошо, тихого, любящего, заботливого.

– А где живет сейчас ваша подруга? Дома у нее вы бывали?

– Конечно, у нее маленькая запущенная квартира в районе метро «Автово».

– Адрес можете сообщить?

– Конечно. А что?

– Пока ничего. Хочу просто разобраться. Кстати, а где вы сами были в ночь убийства вашего деда? – сообразил спросить Никита. – Я думаю, не в Финляндии?

– Нет. Я был у Анжелы, а в Финляндию вообще не ездил, – признался Андрей.

– И как вы провели вечер?

– Да никак. Поужинали и спать легли пораньше. Анжела очень устает на работе, да и я в тот день много работал, устали оба, так что провалились в сон, едва голова подушки коснулась, – криво улыбнулся Андрей.

Очень интересно.

– Скажите, а этого человека вы раньше не встречали? – показал Андрею фотографию Максима Царь-Пушкина Никита.

– Нет. А кто это? – с интересом стал вглядываться в изображение мускулистого красавца в прыжке Андрей. – Что-то знакомое в лице есть, но вспомнить не могу.

– Это брат вашей девушки, Максим Царь-Пушкин.

– Это ошибка. Анжела вовсе не Царь-Пушкина, она Егорова.

– Вы ее документы видели?

– Нет. Но какой смысл ей врать? Мы с ней пожениться собираемся, – возмущенно воскликнул Андрей.

– Точнее, вы собираетесь, – коротко заметил Никита. – Вот что. Я, конечно, понимаю, что вашему отцу сегодня необходима поддержка и прочее, но все же предлагаю вам прокатиться со мной, ненадолго. Вы сегодня договаривались встретиться вечером с Анжелой?

– Нет.

– Очень хорошо. Садитесь в машину, а я сделаю короткий звонок.

– Проходите, пожалуйста, – любезно открыл дверь Василий Потапович Царь-Пушкин, впуская в квартиру Никиту в сопровождении надутого Андрея. – Признаться, мы уже собирались ложиться, дочери завтра в институт, экзамен, а жене на работу. Но если это не долго…

– Буквально несколько минут, – заверил его с улыбкой Никита.

– Проходите. Знакомьтесь. Моя жена Ольга Павловна, дочь Анжела, сын Максим, а это теща Анна Прокофьевна.

– Анжела? – вытаращил удивленные глаза Андрей. – Но как же… Ты же говорила…

Глаза девушки зло сузились и стрельнули в Никиту таким зарядом злости, что, будь Никита более чувствительной и тонкой натурой, наверняка в обморок бы грохнулся.

– Значит, Андрей Николаевич, девушку вы узнали? – уточнил для порядка Никита.

– Да.

– А теперь прошу Анжелу Васильевну и Максима Васильевича проследовать за мной. Простите за беспокойство.

Если бы Царь-Пушкины отказались ехать с Никитой, ему бы только осталось развести руками, никаких оснований для задержания у него пока не было. Но они молча собрались и поехали, оставив в глубокой тревоге отца и мать.

Все, на что рассчитывал Никита, – это отчет криминалистов. В квартире обнаружили два отпечатка пальцев. Если окажется, что они принадлежат Максиму Царь-Пушкину, дело можно считать раскрытым, если Анжеле, все будет гораздо сложнее.

Андрей Пичугин ехал за ними следом в своей машине.

Разговор с Царь-Пушкиными вышел на редкость простым и коротким, оба, и брат, и сестра, находились в состоянии крайнего нервного напряжения.

Когда эксперт принялся снимать у брата и сестры отпечатки пальцев, на Анжелу Царь-Пушкину было жалко смотреть. Губы дрожали, руки тряслись так, что криминалист с трудом смог снять отпечатки.

Следователь, вызванный Никитой, был хмур, кому понравится, когда тебя полусонного вытаскивают из кресла перед телевизором и гонят на службу? Но все же старший следователь Рудашов был крепким профессионалом и рвение Никиты оценил по достоинству. И хотя улик против брата с сестрой не было почти никаких, настроен был выжать из ситуации максимум возможного, а если получится, то и чистосердечное признание.

Но все прошло на удивление просто. Первой сломалась Анжела. Стоило следователю задать безобидный вопрос, зачем она с братом залезли в квартиру Пичугиных, как девушка разразилась настоящей неудержимой истерикой. Пришлось успокаивать, давать капли, поить минералкой и прочее в том же духе.

Девушка была очень красива, а потому и Никита, и следователь невольно испытывали к ней простое человеческое сочувствие.

– Анжела, успокойтесь, пожалуйста, и расскажите все, как было, а мы постараемся вам помочь, – полным искреннего сочувствия голосом уговаривал майор Рудашов. – Чистосердечное признание судом учитывается, и обещаю, что со своей стороны я буду предельно объективен.