Олег Колмаков: Злая память. Книга первая. Кавказ

– …Надеюсь на т, что по нашим складам, из нашего же оружия «палить» не станешь? – пошутил Михайленко, уже собравшись распрощаться с бандитами.

– Иди-иди!.. Не опасайся!.. Твои склады принесут мне гораздо больше пользы, чем оставшееся от них пепелище!.. Пока я жив, ты можешь быть уверен в том, что на твоем объекте не прозвучит ни единого выстрела!.. Считай меня своей, самой надёжной «крышей»!.. – усмехнулся Салман. При этом, вслед уходящему в темноту прапорщику, он успел выкрикнуть. – …Кусок!.. Может послать с тобой сопровождающего, чтобы в ночном лесу, тебе случаем не заплутать?.. Чтоб не подстрелили тебя, твои же караульные?

– Какое, к чёрту, сопровождение?.. Сегодня я подкинул караульному наряду канистру спирта!.. Выглядело это так, будто бы складскую дверь, я по неосторожности оставил открытой!.. Клюнули!.. Наверняка, уж вся охрана пьяная!.. Потому и проскочу я меж ними, абсолютной невидимкой!..

Во все времена и во все войны, самым коварным и опасным врагом для любой (пусть и самой сильной) армии, являлась измена. Предатель – враг более коварный и всегда непредсказуемый, в отличие от регулярных подразделений противника, либо светлых умов их главнокомандующих.

По своей подлости, измена равносильна «удару ниже пояса». И сколько б, воюющие стороны не тратили сил и средств на свои контрразведки, сколь бы тщательно не проводилась работа командиров по «выявлению и предупреждению», один хрен, в том тесном строю бойцов-соотечественников, обязательно отыщется и «слабое звено». То есть тот, кто «сломавшись» под давлением извне, либо исходя из своих личных интересов и всевозможных предубеждений, пойдет-таки на сделку с собственной совестью.

Можете не сомневаться и в том, что любой из предателей прекрасно осознает масштабы последствий своих подлых деяний, а так же меру своей ответственности. И тем не менее: корысть, алчность, зависть, страх или иные низменные чувства, закравшиеся в их души, в конечном итоге, берут-таки верх над общечеловеческими моральными устоями.

Нет и не может быть каких-либо сомнений и в том, что у предателя всегда найдется веское оправдание своей измены. Как вам понравиться следующее: «…именно с этого, то есть, с передачи засекреченной информации о новейшем оружии, я и начал борьбу за мир во всем мире!..»; «…дабы препятствовать возможной экологической катастрофе и смерти прибрежной флоры и фауны, я был вынужден опубликовать в зарубежных средствах массовой информации секретные карты минных полей и военных баз!..».

В том же ключе происходят предательства и в высших эшелонах власти: «…в знак укрепления дружеских взаимоотношений с независимой республикой Х, её официальной делегации, участвующей в подписании договора о взаимном сотрудничестве, была передана информация о резидентной сети, работавшей в данной стране под дипломатическим прикрытием!..». Как же, чёрт побери, честно и благородно по отношению к партнёру. И не важно, что за этой скромной формулировкой могут скрываться сотни арестов, десятки смертных приговоров, тысячи разрушенных судеб людей, до конца преданных твоей державе. А ты, эти самые судьбы, просто «слил»…

Если ж опуститься с небес на грешную землю, то и мотивация измен здесь будет значительно банальней. К примеру, тот же прапорщик Михайленко, свою корыстную связь с чеченским полевым командиром, оправдывал ничем иным, как обычным возмездием.

Да-да, помогая врагу краденным со своих складов оружием, прапор мстил. Причём мстил он, сразу всей российской армии. Так уж вышло, что именно по её вине, совсем не сложилась его личная и семейная жизнь. Ведь ради нее, Михайленко потерял свою молодость, так и оставшись вовсе непризнанным.

«…Подумаешь, разок!.. Всего лишь раз, оступился!.. – нередко утешал себя наш „герой“. – …С кем, по молодости лет, не бывает?.. Ну, украл кое-какие тряпки?.. А впрочем, если разобраться, то и не брал я их вовсе!.. Эх, сглупил я тогда!.. Не хотелось мне более учиться в том училище, задолбала меня та, жёсткая курсантская дисциплина!.. Вот и взял я на себя (правда, за хорошие отступные) чужой грех!.. Кабы знал я (в свои неполные двадцать два года), чем может обернуться для меня, та дружеская услуга, так ни за что б на нее не подписался!.. Да, если б и украл?.. А кто, скажите, в нашей стране не ворует?.. Так зачем же, братцы, из-за какого-то плёвого пустяка, каких-то сраных шмоток, гробить человеку всю последующую его жизнь?..»

И действительно, клеймо «крысы», каким-то незримым образом преследовало прапорщика на протяжении всей его армейской жизни. После отчисления из училища, вместо благополучного возвращения домой, Михайленко был отправлен на один из дальних полигонов, дослуживать армию в ранге обычного, рядового солдата. Оттуда, за отличную дисциплину и успехи по службе, он попал в школу прапорщиков. А после, началась его долгая карьера военного. И повсюду, где б только не приходилось ему служить, известие о том (казалось бы, давно забытом) проступке, по незримым каналам армейских баек и слухов, неотрывно следовало за прапорщиком. Новые сослуживцы, как-то ненавязчиво старались избегать с ним, не только тесной дружбы, но и повседневного приятельского общения.