Ольга Тарасевич: Роковой роман Достоевского

«И я невольно ему помогла, – подумала Лика, кутаясь в пончо. – Я сама позвонила Савельеву в тот момент, когда ему требовалось алиби. Впрочем, я же добрая и ответственная. Я бы все равно к нему приехала, не в этот день, так в другой. И, наверное, когда он увидел хризантемы и конфеты, то окончательно решил, как именно будет меня убивать».

И Лика снова защелкала по клавишам…

…Он точно знал, что тоже умрет. Преступление без наказания – для него лично. Преступление – для наказания биомассы. Он смог подчинить себе всех этих жалких людишек, которые жили, умирали, читали газеты, покупали хорошие книги и (наконец-то!) думали, в полном соответствии с его замыслами.

Раскольников, выполнивший свою миссию, отправляется на каторгу.

Но современная каторга – это экскременты биомассы.

Наказания, конечно же, не будет. Но, реализовав свой план, надо уйти. Просто уйти в вечность. Потому что все, что он мог и должен был сделать, уже сделано…

И все-таки он очень боялся смерти. Но тщательно к ней готовился.

Заранее составил завещание, согласно которому двоюродная сестра становилась опекуном родной, страдающей психическим заболеванием. Переоформил машину, квартиру, счета в банке.

Он знал, что умрет, но не собирался афишировать свой план. Не только из-за родственников. Биомасса должна пробудиться и научиться думать. Но она не достойна знать, кому именно обязана активизацией умственных процессов в атрофированном мозге.

Если бы писательница на его глазах не смолотила перед едой полкоробки ею же принесенных конфет, поставленных на стол, он, может быть, галантно пропустил бы ее вперед на дороге смерти.

Но он был совершенно уверен, что, когда заказ доставят писательнице, она не устоит перед воздушным соблазном в молочном шоколаде.

А нервы уже звенели от перенапряжения.

Галлюцинации были все чаще, сильнее и мучительнее.

Он им не верил.

Он ведь не болен. Он – не князь К. из «Дядюшкиного сна», терзающийся сомнениями, наяву ли делал предложение красавице Зине или во сне. Нет, он совершенно здоров, четко осознает свои действия и поступает правильно…

И он решил сделать свою смерть одним из звеньев кровавой цепи.

Все было обставлено в точности как с профессором Свечниковым. Он заранее отвез Татьяну в клинику, привез из гаража грим и одежду. И, дождавшись, пока в подъезд войдет соседка, виртуозно сыграл роль загадочной гостьи. Потом добрался до автомобиля, переоделся, выбросил уже ненужную женскую одежду. Вернулся домой и принял яд.

Таблетка была безвкусной, и он счастливо улыбнулся, подумав, что завтра писательница получит коробку своих любимых «Дежавю». И не успеет ничего заподозрить.

Обертку он вскрыл и запечатал очень аккуратно, тонкий слой шоколада на нижней части конфеты легко снимался и так же идеально возвращался на место. Его беспокоил только вкус, не будет ли раскрошенная таблетка горчить в нежном суфле.

Не будет.

И он улыбнулся прямо в лицо приближающейся смерти…

…Лика посмотрела на часы и ужаснулась. Половина первого! А ей еще столько нужно написать!

Про то, что все мы родом из детства, хорошие, плохие, сильные, слабые. В детстве самое голубое небо, самое яркое солнце, самые сладкие конфеты. И самые лучшие книги. Она сама до сих пор перечитывает Карлсона и невольно повторяет в трудную минуту: «Спокойствие, только спокойствие». А Савельев любил Достоевского. Его мама, учительница русского языка и литературы, считала, что дети должны начинать знакомство с книгами с самых лучших произведений. Преступник его не просто любил – боготворил. Достоевский, стремившийся пробуждать своими романами в людях свет и веру, наверное, перевернулся бы в могиле, узнав о таком специфическом восприятии творчества. Или нет? Не виноват же, условно говоря, производитель ножа для резки мяса, что его изделие стало орудием убийства…

И еще надо обязательно уточнить, откуда у Савельева появился яд. Муж его сестры, Аслан Мирзоев, по всей видимости, сотрудничал с ФСБ и должен был провести операцию по ликвидации лидера бандформирования. Детали этой операции сейчас уже не выяснить. Ясно только одно: в его распоряжении оказался специальный яд, воздействие которого напоминает смерть по естественным причинам. И удостоверение. Но накануне мероприятия автомобиль Аслана Мирзоева взорвали, чеченец погиб. Видимо, произошла утечка информации, а сотрудники ФСБ решили, что смертоносная отрава осталась во взорвавшемся автомобиле. Но доступ к препарату получил Савельев. Был ли он информирован родственником заранее или же случайно убедился в свойствах препарата – об этом можно только догадываться. Скорее всего, последний вариант наиболее вероятен. Отправляющийся на задание сотрудник спецслужбы, возможно, на всякий случай попрощается с родными, но посвящать их в детали операции не станет. К тому же яд – как пачка меченных специальным маркером банкнот. Когда судебные медики частично установили его состав, ФСБ забила тревогу. Так что Савельева вычислили бы в любом случае. А он производил впечатление очень осмотрительного человека. И при всей его готовности расстаться с жизнью был крайне незаинтересован в том, чтобы правда выплыла наружу.