Даниэль Клугер - Смерть в Кесарии

«Давно бы так», – подумал Натаниэль, слушая в трубке убаюкивающую музыку. Музыка прервалась щелчком.

– Адвокат Грузенберг слушает, – произнес хорошо поставленный баритон.

– Детектив Розовски, – представился Натаниэль, опустив слово «частный».

– Слушаю вас, детектив.

– Я занимаюсь делом Ари Розенфельда. Он был вашим клиентом?

– Да, – коротко ответил адвокат.

– Вы могли бы уделить мне несколько минут для личной встречи?

Пауза. Адвокат, видимо, обдумывал отказ. Натаниэль представил себе Цви Грузенберга – массивного, с двойным подбородком и прочими атрибутами сидячей жизни. Образ вполне соответствовал бархатному голосу. Он попытался придумать веские причины, которые подействовали бы на адвоката и убедили его назначить встречу. Но Грузенберг, неожиданно для него, произнес:

– Да, разумеется. Когда вам удобно?

– Ммм… Лучше всего – прямо сейчас. Скажем, минут через десять, – говоря это, Розовски скосил взгляд на карточку с адресом. Да, он вполне успеет добраться за десять минут. – Вас устроит?

– Устроит, – не задумываясь, ответил Грузенберг. – Скажете секретарю, что вы из полиции.

Розовски положил трубку и вышел в приемную.

– Алекс, – сказал он великодушно. – Можешь не спешить. Я сам завезу папку в «Байт ле-Ам». Только дай ключи от машины.

– Тебе звонил Давид Гофман, – сообщил Маркин, отдавая ключи. – Только что, по второму телефону. По-моему, у него что-то случилось.

– Да? – Натаниэль озадаченно посмотрел на помощника. – Что именно?

– То ли несчастный случай в лаборатории, то ли еще что-то в этом роде. Похоже, есть пострадавшие.

Розовски нахмурился.

– Ч-черт… Я всегда полагал, что он занимается безобидными вещами. Скажи на милость, какие несчастные случаи могут иметь место при изучении древних рукописей?

– Понятия не имею. Разве что инфаркт от скуки. По-моему, скучнее работы архивариуса может быть только…

– Работа частного сыщика, – закончил Розовски. – И не какого-нибудь, а израильского. Вон, посмотри кино про американцев. Жизнь кипит! Они убивают направо и налево, их убивают. Одних машин за неполных два часа разбивают вдребезги на хороший миллион. А у нас… – О-хо-хо… – он тоскливо вздохнул. – Неужели и для старого друга я отныне не более, чем полицейская ищейка?

– Экс-полицейская.

– Все равно.

– Может там, действительно, что серьезное, а? – спросил Алекс после деликатной паузы. – По нашей части? Все-таки, профессор Гофман серьезный человек.

Розовски хмуро ответил:

– В девяносто девяти процентах случаях люди страдают по естественным, некриминальным причинам. Но окружающие зачастую абсолютно уверены, что непременно присутствует чей-то злой умысел. Эта уверенность нисколько не зависит от уровня интеллекта и профессии подобных людей. Одна моя клиентка пребывала в твердой уверенности, что ее мужа отравила медсестра в больнице. Дама, между прочим, с двумя дипломами. Правда, с другой стороны, кроме этих девяносто девяти процентов существует и тот один, которым занимается полиция.

– И мы.

– Именно… Значит, ничего более конкретного не сказал?

– Не сказал. Просил, чтобы ты позвонил, как только освободишься. Так, может быть, я отвезу документы?

– Не надо, позвоню из машины. Ты заканчивай отчеты. Пока!

Адвокат Грузенберг, вопреки фантазиям Розовски, оказался молодым, спортивного сложения парнем, почти одного роста с Натаниэлем. Правда, сшитый явно на заказ у дорогого портного костюм и строгой расцветки галстук существенно отличались от вылинявшей футболки и джинсов детектива, не говоря уже о модных туфлях адвоката.

Рукопожатие тоже оказалось под стать внешности – энергичным и коротким.

– Кофе, чай, кола? – спросил Грузенберг, предложив посетителю кресло и сев напротив.

– Ни то, ни другое, ни третье, – Натаниэль улыбнулся. – Спасибо.

– В таком случае, – адвокат развел руками, – слушаю вас.

– Прежде всего, давайте внесем ясность, – сказал Натаниэль. – Я – не полицейский. Я – бывший полицейский. Сейчас – частный детектив. Работаю на компанию «Байт ле-Ам». И у вас есть полное право выставить меня отсюда, не вступая ни в какие объяснения.

И снова Грузенберг удивил детектива. Он некоторое время молча смотрел на Розовски ничего не выражающим взглядом, потом засмеялся.

– Я знаю, – сказал он. – После вашего звонка, я связался с полицией. Там мне сообщили, что офицера по фамилии Розовски у них нет. Был, но уже четыре года, как уволился.