Елена Арсеньева - Рецепт Екатерины Медичи

— Так кто эта барышня?

— Новая сотрудница. Ее зовут Аделаида Венцлов, ее взяли на место Лотты Керстен.

— Пречистая Дева! — восклицает до крайности изумленная Марика. — Неужели Лотта уволилась?!

— Нет, — сухо говорит фрау Церлих. — Она не уволилась. Но она здесь больше не работает.

— Ее что, перевели в другой отдел? В редакторский? Она всегда хотела…

— Нет, — так же сухо перебивает фрау Церлих. — Фрейлейн Керстен не работает у нас потому, что… словом, мне жаль огорчать вас, фрейлейн Вяземски, всем известно, что вы дружили с Керстен, однако она… она умерла.

Умерла? Лотта умерла?!

— Как это? — тупо бормочет Марика. — Почему?!

Она издает какие-то ненужные, бессмысленные восклицания, а перед глазами отчего-то маячит дощатый бок серого грузовичка, закрытого серым брезентом, — того самого грузовичка, который она видела только позавчера в Париже… с надписью «Le transport mort». Что-то часто эта надпись стала мелькать поблизости от Марики Вяземской!

— Она попала под бомбежку? Ее засыпало в подвале? Она заболела? Ее сбило машиной? У них в доме взорвался газ? Да скажите хоть что-нибудь! — восклицает она, однако фрау Церлих только качает головой:

— Я ничего не знаю, поверьте, Марика, то есть фрейлейн Вяземски. Нам ничего не говорят. Просто нам сообщили, что фрейлейн Керстен скончалась и вместо нее у нас будет работать Аделаида Венцлов.

Вышеупомянутая немедленно возникает на пороге, словно чертик из табакерки. Конвертов из крафт-бумаги уже нет в ее руках. Девушка мгновение смотрит на Марику, потом направляется к ней:

— Вы, наверное, фрейлейн Вяземски? Моя фамилия Венцлов, будем знакомы. Хочется верить, мы подружимся.

И протягивает руку, как мужчина. Вообще есть в ее облике что-то мужиковатое: крепкое сложение, излишне широкие плечи, крупный нос, короткая стрижка. Ничего общего с нежной, улыбчивой, очаровательной, золотоволосой Лоттой Керстен.

«Боже мой, Лоттхен… Что с тобой произошло? Как же я буду без тебя жить?»

Не ответив Аделаиде Венцлов, Марика громко всхлипывает и выскакивает в коридор. Она бежит в приемную фон Трота. Гундель всегда все про всех знает, она расскажет, что случилось с Лоттхен.

Марика рывком распахивает дверь в приемную. Слава Богу, Гундель на месте. Она никогда не опаздывает. Вот и сейчас уже регистрирует почту.

— Гундель! — выкрикивает Марика сквозь слезы. — Какая ужасная новость!

— Доброе утро, фрейлейн Вяземски, — поднимает на нее глаза Гундель, и Марика с ужасом видит, что перед ней все та же холодная и суровая фрейлейн Ширер, в которую добродушная милашка Гундель превратилась накануне ее отъезда в Париж.

Да что случилось? Что произошло за время ее отсутствия?! Марика думала, что только ее жизнь пошла за эти несколько дней кувырком, а оказывается…

— Фрейлейн Ширер, — произносит она совершенно таким же ледяным тоном, — я вернулась и узнала, что фрейлейн Керстен скончалась. Поскольку мы с ней вместе работали над составлением нового архивного каталога и работа осталась незаконченной, я хотела бы знать о причине ее смерти.

Гундель вскидывает на нее глаза. Что-то мелькает в них — прежнее, живое, страдающее… Но тут же глаза вновь опущены. И если логика Марики остается для Гундель непостижимой (если честно, для самой Марики — тоже), то она никак не выдает этого.

— Сожалею, фрейлейн Вяземски, но я сейчас очень занята и не могу обсуждать личные проблемы сотрудников. Кроме того, никого из нас не поставили в известность о причинах смерти фрейлейн Керстен. Вам придется подождать герра фон Трота и задать ваш вопрос ему. Если он пожелает, он удовлетворит ваше любопытство.

Любопытство? Какого черта! Да что они тут, все спятили, что ли?!

— Ну и где фон Трот? — грубо спрашивает Марика.

— Не могу знать, — чеканит Гундель, словно какой-нибудь ефрейтор. — И также мне неизвестно, когда он появится. Скорее всего, во второй половине дня. А может быть, и вовсе не приедет сегодня.

Все ясно. Делать здесь больше нечего. Марика делает поворот через левое плечо и вылетает из приемной, мысленно клянясь, что никогда больше не войдет сюда без вызова Адама фон Трота!

Начавшись с утра бестолково, день так же бестолково и катится. Свалив на Аделаиду Венцлов, которая оказалась бессловесной, покорной и весьма усидчивой, оформление карточек для каталога, Марика облетает чуть не все кабинеты в министерстве, где у нее есть знакомые, пытаясь хоть что-то выяснить о причинах смерти Лотты. И выясняет прелюбопытную вещь: примерно треть ее знакомых сотрудников об этом не слышала вообще, следовательно, коллектив АА не был официально информирован о печальном событии. Треть знает о факте смерти, но не в курсе причин. Последняя треть осведомлена и о том, и о другом, но молчит. Отводит глаза. Переводит разговор на другую тему. Осторожно роняет, что лучше об этом не говорить в рабочее время, сейчас весьма ужесточилась дисциплина и очень просто попасть под статью об увольнении. А ведь если ты лишаешься места в государственном учреждении, тебя запросто могут отправить работать на военный завод, обтачивать, к примеру, кожухи снарядов или что там вообще обтачивают, на тех ужасных заводах…