Марлиз Миллхайзер: Жена Майкла

Только Мария заметила приход Лорел. Лишь когда она дошла до середины зала, Майкл поднял глаза от бренди. Перестав крутить бокал, он наблюдал, как решительно шагает к нему Лорел.

— Великий Боже, Лорел! Тебе положено спать после снотворного. Ты не должна вставать. Консуэла принесет все, что тебе…

— Нет, Дженет. — Лорел остановилась перед Майклом, смело отвечая на вызов в его глазах. — Я хочу поговорить с мужем наедине.

Повисла долгая неловкая пауза, огонь бросал отсветы на лицо Майкла и портрет над ним.

— Но… Н-да… полагаю, всем нам давно пора спать. — Пол допил вино и встал. — Пойдемте, Дженет, Клэр…

— Лорел, будь же разумна. Слишком поздно для объяснений. Майкл устал и…

— Клэр, я и сам могу ответить за себя, — в голосе Майкла звучало скрытое предупреждение.

Клэр перевела глаза с Майкла на Лорел и последовала за остальными. Майкл, отодвинув экран, пнул в камине дымящееся полено.

— Ты поступила глупо. Не дождавшись меня, помчалась за Джимми.

— Знаю.

— Я опять чуть было не потерял тебя.

— Майкл, когда утром я ходила на ранчо Милнер…

— Ты нашла, что искала?

Если б можно было не рисковать, утаить от него правду!

— Да. — Лорел запнулась, стараясь смягчить факты, которые ничем не смягчишь. Слова не находились. — Знаешь, ты оказался прав… мужчина был. Я видела его сегодня.

Отвернувшись от нее, Майкл уставился на портрет матери, и Лорел рассказала ему про Сида, не видя выражения гордого лица.

Она кончила. Он молчал. Не двигался. Лорел протянула к огню руки, но и это не согревало ее. От снотворного першило в горле.

— Майкл, ты ведь тоже пускал в свою жизнь других женщин… Зная, что делаешь… Я же не помнила ни себя, ни тебя. — На Лорел внезапно навалилась вся тяжесть дня, боль в горле, боль натруженных мускулов, царапины, синяки. Усталость, безнадежность… предупреждающее покалывание пробежало по коже, голос у нее сел. — Ты не посмеешь выгнать меня… сейчас.

— Лорел, послушай… — прошептал он и повернулся к ней. — Когда ты бросила Джимми, когда мне сказали, что видели, как ты вот так просто взяла и ушла, я не поверил. Я ждал и ждал письма, где напишут — произошла ошибка. Потом надеялся, твои родные разыщут и вразумят тебя. Потом — сгорели все надежды, остался только гнев… он разрастался, снедал меня. Когда я вернулся в Штаты и увидел Джимми, ярость моя не знала пределов…

Майкл поставил бокал на полку и пробежал длинными пальцами до черным волосам. — Я… я стал безумным. — Он стрелял словами, она отвернулась.

— Дай мне кончить. — Звучный голос придвинулся. — Не однажды я пытался разыскать тебя… даже думал, вдруг ты в беде, нуждаешься в моей помощи. — Он развернул ее лицом к себе. — Не проси меня судить тебя, Лорел!

Даже в мерцающем полумраке она видела, как углубились морщины у рта; серый налет на загорелом лице. Он тоже сегодня боролся с собой.

— Когда ты наконец все-таки вернулась, гнев обратился в ненависть. Я держался подальше от тебя, потому что… едва обуздывал ненависть, когда находился близко от тебя. — Он резко притянул ее к себе и зарылся лицом в ее волосы, тепло его тела проникло в нее и, наконец, согрело.

— Я не давал тебе возможности объяснить. А себе поверить.

Теперь голос его доносился приглушенно. Он обнял ее крепче.

— Потом ты при мне потеряла сознание… тогда, в пустыне. И до меня дошло, что я натворил. С тобой, с нами обоими. Но я не знал, как начать… исправлять…

— Теперь неважно. — Ей хотелось, чтоб теплота его обволакивала ее всегда, но она отодвинулась. — Что… что теперь будет с нами?

— Лорел, я последний дурак, я лицемер. Но я не сдаюсь легко. А ты?

— Тоже — нет, — Лорел снова окунулась в победительное тепло. — Больше я не сдамся, Майкл. Ни за что!

Тако — мексиканское блюдо из черепах.

Четвертое июля — праздник Дня Независимости.

Санни (англ.) — солнышко.