Валерий Гусев: Первое дело

Андрей сделал предупредительный выстрел, другой - остановился, стал на колено, положил ствол пистолета на кисть руки. Семен, петляя между деревьями, взбежал на пригорок, замер на мгновение. Прямо в спину уткнулась острая мушка. Сейчас он расплатится за смерть Степаныча, за свою непутевость, за наши ошибки...

Семен выстрелил в последний раз, щелкнул пустым револьвером и швырнул его в кусты.

Андрей опустил пистолет, сунул его в кобуру и застегнул клапан...

Догнал он Семена в поле, у одинокого дуба. Они долго, как мальчишки, прыгали вокруг него. Потом Андрей резко выбросил руку, схватил Семена за ладонь, дернул, подставив бедро, и бросил на землю.

- Вот так, - сказал Андрей, доставая платок. - Бегать ты, Ковбой, совсем не можешь.

Семен, тяжело дыша, с трудом проговорил:

- Зато ты научился. Старый друг с пистолетом.

- Верно, не друг я тебе, - согласился Андрей. - Настоящий друг не дал бы тебе до такого скатиться. Вставай, - Андрей помог ему подняться, и они пошли искать лошадь.

Когда подходили к селу, Семен вдруг остановился:

- Андрей, я ведь не знал сначала, что Степаныча убил. После догадался. Не веришь?

Андрей промолчал.

- Мне на Дашке обязательно жениться надо было - беременная она. А дед ни в какую, не ко двору ему такой шалопут. Ну я решил еще раз с ним поговорить, принял для храбрости и красноречия, да перебрал здорово. Пришел к нему в магазин, а он уперся - нет моего согласия, и все тут. Разозлился я на него, говорю: нет - и не надо, обойдемся без твоего согласия, пойду прямо сейчас к Дашке и к себе ее заберу. Отдавай паспорт, не позорь девку. Не получишь, говорит, он у меня надежно спрятан, под замками и печатями охраняется. Я, конечно, понял, что он паспорт продавщице на сохранение отдал. Разозлился - ну сил нет: Дашку ведь выручать надо, а он не дает. Бухнул в дверь плечом, Степаныч на дороге встал, говорит, ты что, грабить? Я еще больше озверел от такой несправедливости - с дороги его рукой смел, да, видно, сильно толкнул, не рассчитал спьяну, уж больно нехорошо мне было. Он в угол отлетел, головой мотнул и молча на меня смотрит. Нехорошо так смотрит. Плюнул я и ушел. Утром, как услыхал, первая мысль о Дашутке была, а потом, как понял, что я это сделал, - сам чуть не умер...

- С повинной надо было идти...

- Всегда б мы делали, что надо... Растерялся. Потом в ужас пришел опять в тюрьму. Да и не это главное - Дашка остается незамужняя, с дитем, а оно - неизвестно чье. Не мог я для нее такого позора допустить за ее любовь.

- А револьвер зачем взял?

- Сам не знаю. Сначала тебе помочь хотел, думал, подбросить, чтоб мужиков не выдавать, а потом жалко стало - Ковбой, а револьвера в руках не держал. Но ты же видел, я в тебя не стрелял. Все как-то в азарте получилось, как в кино...

- Дурак ты, дурак! Пришел бы сразу, все по-другому бы обернулось.

Когда подошли к околице, Семен виновато попросил:

- Андрейка, сними с меня кандалы - стыдно. Я больше не побегу.

Андрей молча сделал что он просил и пошел не сзади, как раньше, а рядом.

Встревоженная выстрелами, их встретила вся деревня. Впереди стоял Виктор Алексеевич.

- Что за стрельба была, участковый?

- Да так, револьвер Степаныча нашел - разряжал.

Секретарь удивленно вскинулся, но твердый взгляд участкового остановил его. На крыльце правления Андрей пропустил вперед Семена и тихо пояснил секретарю:

- Ему еще жить здесь снова начинать.

В протоколе Андрей записал: "При задержании сопротивления не оказывал, производил демонстративные выстрелы".

Через несколько дней снова прилетел вертолет. Он опустился в стороне от села, на луг. Его окружила молчаливая толпа синереченцев. Когда повели задержанных, она расступилась. Механики шли бодро, улыбались с бравадой. Семен опять был в наручниках. Он поискал глазами Андрея. Тот кивнул ему, что понимает.

Следователь Платонов поблагодарил участкового:

- Вот и твое первое дело, лейтенант Ратников.

Дверца вертолета захлопнулась; разгоняя винтами траву, он поднялся в воздух. Все молчали. Афродита Евменовна на всякий случай суетливо крестилась.

Андрей долго смотрел ему вслед, пока не почувствовал на плече чью-то руку.

- Проводил друга? Грустно? - Участливо смотрел ему в глаза Виктор Алексеевич. - Проглядели мы парня, не удержали... Наша вина.

По полю, подпрыгивая, катился Богатырев.

- Товарищ участковый, там, у клуба, Дружок буянит - никак не справимся! - закричал он на бегу. - Требует, чтобы его с доски сняли!

- Ну иди, участковый, - сказал партийный секретарь. - Наводи порядок.