Герт Нюгордсхауг: Кодекс смерти

Пение цикад. Хор цикад в темноте. Внезапно Фредрика осенило, что вечерний хор цикад, вероятно, спас ему жизнь. Силот не мог убивать, когда громко пели цикады. Иное дело — днем, когда солнце стояло высоко и не было никаких иных звуков. Тогда Персефона могла настроить свой инструмент, и враждебные ей люди падали на землю, пораженные незримой молнией.

Он присел на корточках за обломком колонны. Решил подождать еще с полчаса, чтобы потом действовать наверняка.

Его мучила такая жажда, что он готов был пить чистый спирт. Спуститься в кафе Ратти, взять бутылку воды? Нет, он может кого-нибудь встретить. У убийцы есть подручные. Взять хотя бы тех троих, что вышвырнули его из автобуса. Наемные убийцы, люди, готовые на все ради денег. Очень просто в области с давними мафиозными традициями.

Он мерз. Мерз, обливаясь потом. Он был ранен, серьезно ранен. Как, Фредрик Дрюм, справишься? Сделал попытку улыбнуться и отчасти преуспел.

Почему он не обращается в полицию Кротоне? К местному чину, Нурагусу, идти бесполезно. Он ленив, ни на что не годен и скорее всего подкуплен. А его коллеги в Кротоне? Кто их знает. Даже если там честные люди, вряд ли смысл происходящего дойдет до них. А и дойдет, так они до того все запутают, что пропадут улики. В худшем случае, будут еще жертвы.

Умирай, Фредрик, туда тебе и дорога. Он подавил кашель, прижимая руку к груди. И в эту минуту увидел на дороге силуэт.

Она. Женщина шла быстро, решительно. Вот худощавая фигурка юркнула внутрь разрушенного здания. Тут же замелькал отсвет горящей свечи. Пошла к намеченной цели…

Фредрик обогнул угол развалин, почувствовал запах падали, прокрался вдоль стены и кратчайшим путем поспешил через бугор в «Альберго Анциано Офани».

Лампочка над входом горела. Он прислушался, но из гостиницы не доносилось ни звука. Открыл дверь и вошел.

За стойкой сидел и что-то писал синьор Гаррофоли — гладко выбритый и коротко постриженный. Увидев Фредрика, он привстал с раскрытым ртом. Глаза его округлились, и не понять — гримаса страха или удивления исказила его лицо. Наконец он выговорил:

— Но, синьор Дрюм… мы думали… я думал…

— Все в порядке, — прохрипел Фредрик. — Я здесь. Не шуми и говори тихо, чтобы Дьявол не услышал.

Он не узнавал собственный голос.

Хозяин гостиницы принялся лихорадочно перебирать лежащие на стойке бумаги, смущенный холодным взглядом Фредрика.

— Посмотри, синьор, — прошептал он. — Посмотри, что пришло через несколько часов после твоего отъезда. Из Норвегии.

Он протянул Фредрику телеграмму.

Телеграмма? Фредрик схватил ее, прочитал. Выронил и уперся двумя руками о стойку с такой силой, что сдвинул какую-то доску. И тут его все-таки вырвало. Желудочная кислота, желчь и кровь, смешанные с наполовину переваренными макаронами, хлынули изо рта прямо на бумаги Гаррофоли, сам же Фредрик мешком шлепнулся на пол. Боль была такая, точно лопнула грудная клетка, и перед глазами вихрился красный туман, из которого вырывались, долбя его, словно кувалдой, слова:

«Дорогой Фредрик.

Немеленно приезжай. Вчера после закрытия в окно „Кастрюльки“ бросили зажигательную бомбу. Сильный пожар, все уничтожено. Тоб пострадал, возможна ампутация ступни. Положение серьезное.

Хайрам Гаруди. Молодой марокканец, полгода назад поступивший к ним младшим поваром.

— Синьор Дрюм? Ты болен, очень болен, я немедленно вызову врача, скорую помощь.

Голос Гаррофоли дошел до Фредрика, и он энергично покрутил головой. Туман рассеялся, он вытер губы и подбородок, тяжело поднялся на ноги. Гаррофоли, съежившись за стойкой, одной рукой схватился за телефон.

— Нет, — простонал Фредрик, — не звони. Все будет в порядке. Постой, у меня просто сломано ребро.

Собравшись с силами, он сфокусировал взгляд на лице хозяина гостиницы.

— У тебя кровь… внутреннее кровотечение. Вот, смотри. Ты можешь умереть, синьор. — Гаррофоли дрожащей рукой показал на блевотину на стойке.

Фредрик снова крутнул головой.

— Подойди, синьор, — сказал он, направляясь в гостиную и опускаясь на стул в углу. — Извини за то, что я тут натворил, но еще могут быть дела похуже. Тебе нечего терять. Пришла пора накрыть зверя, понял, синьор Гаррофоли?

Последние слова он прошипел.

Хозяин сел напротив Фредрика. Он весь трясся, точно от приступа Виттовой пляски, и глаза его нервно бегали.

— Где Андреа? — резко осведомился Фредрик.

— Она… она в комнате… где запирается каждый вечер, так что я не могу войти. Ключ… она говорит, что мне еще рано знать, но я слышал голоса, слышал там голос Дьявола.