Николас Фрилинг: Опасные красавицы. На что способны блондинки

Сейчас у меня слишком много дел, поэтому отправлю письмо как есть. Скоро напишу еще.

Целую,

Последняя папка отличалась от других. Во-первых, она была в два раза больше, и почерк оказался более интересным. Ван дер Вальк не был здесь специалистом, и вообще презирал графологию — пусть в нее верят честные немецкие предприниматели! — но эти письма показались ему изящными, четкими, умными. Первые два были довольно глупыми. В наклонном почерке Агаты, пожалуй, чувствовался характер, но эта — Анастасия… самая младшая? Все трое названы по именам святых, упоминаемых в мессе на тех страницах, которые всегда пропускают. Она получила образование в том же монастыре, писала тем же благочестивым языком, но он сразу же почувствовал в ней что-то большее.

Почерк торопливый, но понятный, буквы с сильным наклоном, но хорошей формы. Чувствовались сильная воля и эстетический вкус. Ровные интервалы между словами, благодаря чему читать было легко и, он сам не знал почему, приятно.

Белгрейв-сквер, 11 апреля

Знаю, я давно тебе не писала; писать было тяжело и болезненно. Как ты знаешь, уже несколько лет поэзия мне не давалась, однако этой зимой стихи вернулись ко мне. Но на бумаге ничего не выходит; старая проблема. На этот раз она приняла новую форму — вся моя рука была парализована, не желала двигаться. Ручка не приносит мне умиротворения.

Зима стоит мрачная. Е. пьет меньше, но он понимает, что если не будет держать себя в руках — в лучшем случае он пьет периодически, в худшем его ужасное состояние не поддается описанию, — то потеряет работу. Я часто думаю, понимает ли он, насколько близко подошел к черте, за которой остается лишь приют Армии спасения. На мой взгляд, у него почти нет шансов; он типичный сангвиник и всегда оптимистично смотрит на жизнь. На следующий день он униженно просит прощения, принимает решения и, кажется, каждый раз искренне верит, что это в последний раз. Я завидую его иллюзиям. Физиологический крест, который мне приходится нести, осложняет мое существование… Да, здоровье у меня неважное, но ничего серьезного, так что успокойся, и на этом покончим с печалями.

Книгу я еще не прочитала (лучше немного подождать, чем читать невнимательно). Я не люблю делать над собой усилие, меня это раздражает, я с этим борюсь, хотя и не всегда успешно. Не хватает убежденности… Говоря о книгах, мне хотелось бы знать твое мнение об одной книге, я посылаю ее тебе. Перевод неудачный, она тяжело читается, но сама идея понятна и заставляет задуматься. Эта книга оказала серьезное влияние на мои мысли.

О нашей повседневной жизни рассказывать особенно нечего. Дети, слава богу, здоровы, сад снова начинает приносить мне радость (крокусы в этом году были великолепны). Я чувствую себя прекрасно оттого, что снова живу на свежем воздухе, гуляю, оттого, что «сельская местность» не так уж далеко (Киллини есть просто Киллини) — все это благотворно влияет на меня, я счастлива есть, дышать и чувствовать себя живой. Ты знаешь, что мое отвращение к миру сделало меня угрюмой.

Как я сочувствую нынешним процессам. Как бы я хотела помочь! Е. желает добра, но его собственное положение слишком шатко… Джим и М. не попадут в нужную тональность. Странно, знакомый студент оказался сыном «влиятельного лица» — но это в. л. кажется напыщенным ослом. Жаль, что старая квартира Анны снова пустует, хотя, конечно, ненадолго.

Напиши нам поскорее. Как ты заметил, я не стала отвечать на некоторые параграфы твоего письма, думаю, ты и сам бы этого не хотел. Твой решающий «довод» мог только причинить боль, которую мы не смогли бы перенести. Передавай привет Анне. Как бы мне хотелось провести несколько дней с вами: весна в Амстердаме — я с тоской думаю о ней. Е. хватит удар!

Всегда твоя любящая дочь

Более разговорчивая, более многословная, более литературный язык. Яркая личность; ближе всех к отцу.

Наибольшая близость с отцом? Что за туманные речи?

Что значит «физиологический крест»?

Что за «решающий довод»? Похоже, она невротичка.

Как бы там ни было, его это доконало, в глазах уже рябило. Он громко зевнул.

— Тяжелый был день, муженек? — взглянула на него Арлетт.

— Мне нужно что-нибудь чрезвычайно глупое, фривольное и бездумное.

— Включи телевизор.

— В это время ночи ковбойских фильмов не показывают, — печально заметил Ван дер Вальк.

Ему совсем не хотелось в такой чудесный день сидеть в душном кабинете. Но пришлось: когда совершалось убийство, расследование занимало все время, все остальное отходило в сторону. Он не раз отмечал, что убийцы почему-то выбирают необычайно хорошую погоду или — что случается чаще — необычайно плохую. Сентябрь стоял великолепный, солнце почти не припекало: он открыл все окна настежь и решил по-доброму отнестись к мадам Мартинес, которая на этот раз оставила шубу дома и явно привела себя в порядок.