Лин Гамильтон - Гнев Шибальбы

Я уже совершенно освоилась, как вдруг услышала шаги в коридоре.

Я стояла, не шевелясь и стараясь не дышать. Шаги стихли у двери в кабинет. Я услышала звяканье ключей, и кто-то пытался сначала одним, потом другим ключом отпереть дверь. Я не сомневалась, что какой-нибудь ключ в конце концов подойдет, и в панике оглядела комнату в поисках места, где можно было спрятаться.

В этот момент послышался страшный шум: кто-то вызвал очень старый грузовой лифт, располагавшийся дальше по коридору. Тот, кто находился по ту сторону двери, перестал подбирать ключи и замер. Этот человек или люди, видимо, также как и я, меньше всего хотели, чтобы их здесь застали.

Под лязганье и грохот грузового лифта я тихонько проскользнула через открытое окно на площадку пожарного выхода, опустив за собой раму окна. Только я это сделала, как услышала щелканье замка и скорее почувствовала, чем увидела, как дверь осторожно открылась. Я вжалась в стену рядом с окном.

Прошло несколько минут, прежде чем я смогла восстановить хоть толику самообладания и, стараясь не шевелиться, осмотреться вокруг. Задача была не из легких, поскольку я плохо переношу высоту. Даже при самых благоприятных условиях, чего никак нельзя было сказать о моем теперешнем положении, стоя на открытой пожарной площадке четвертого этажа, я бы все равно чувствовала себя очень неуютно.

Посмотрев вправо и вниз, я заметила, что ступеньки пожарной площадки, по-видимому, чтобы воспрепятствовать грабителям, вели не вниз, а к другому окну, расположенному двумя этажами ниже.

Мне не понравилась перспектива залезть в чужой кабинет. Но, как бы там ни было, воспользоваться этой лестницей я смогла бы лишь теоретически, так как, чтобы добраться до ступенек, я должна была пройти мимо окна кабинета дона Эрнана. А поскольку окно было приоткрыто, то я слышала, что незваный гость все еще находился там, сантиметр за сантиметром обыскивая кабинет. Мне вдруг пришло на ум, что это мог быть доктор Кастильо, но он не стал бы подбирать ключ, чтобы войти, а затем методично обшаривать собственный кабинет.

Посмотрев вниз, я увидела, что нахожусь у задней стороны музея, в переулке, который выходил на более широкую улицу. Напротив находилось другое здание, у которого не было окон на обращенной к музею стене. В моем разыгравшемся воображении, которое и в лучшие времена было слишком богатым, я уже видела свидетелей в тени проулка.

Чем дольше я стояла там, тем хуже мне становилось. Прилив адреналина, который помог мне так быстро выбраться из окна, теперь подливал масла в огонь, вызывая то, что можно было бы назвать настоящим приступом паники. Мое сердце билось так громко, что я была уверена — его стук слышно в кабинете. Мне не хватало воздуха, как бы часто или глубоко я ни дышала. Я постаралась сосредоточиться на том, чтобы не шевелиться и нормально дышать, но меня переполняло желание любой ценой покинуть эту ненадежную пожарную площадку.

Видимо, небольшая здравомыслящая часть моего мозга все-таки продолжала работать и оценивать ситуацию, потому что я вдруг поняла, что прислонилась к чему-то очень неудобному, и в конце концов выяснилось, что это — железная лестница. Вытянув шею, я разглядела, что она ведет на плоскую крышу музея. Как можно медленнее и тише я повернулась, медленно поставила ногу на первую перекладину, затем другую ногу на вторую.

Я почти достигла конца лестницы, когда ступила на обломившуюся перекладину, издав при этом резкий лязгающий металлический звук, да такой, что он показался мне самым громким звуком в мире.

Я услышала, как кто-то начал поднимать окно, и, собрав остатки сил, подтянулась и перевалилась через верх лестницы, уткнувшись лицом в посыпанную гравием поверхность плоской крыши. Я лежала, не шевелясь и представляя, как кто-то выбирается по пожарному выходу и поднимается по лестнице. Но никто не появился, и по прошествии времени, показавшегося мне вечностью, я услышала, как окно закрылось и раздался громкий щелчок, словно окно заперли.

Я пролежала неподвижно еще несколько минут, затем перевернулась на спину и села. Надо мной рядом с кирпичной стеной возвышался большой железный бак, который я приняла за шахту лифта.

Медленно, спиной вперед я начала продвигаться к баку, полагая, что он послужит мне укрытием. На крыше я чувствовала себя еще незащищенней, чем на пожарной площадке. Мне хотелось вжаться в угол и переждать, пока опасность не минует. Я подумала, что если я доберусь до бака, то смогу отдохнуть, прячась в его тени, и обдумать, что мне делать дальше.