Алексей Котрунцев - Последний грех

… Юноша врубился сразу. Слегка опустив голову, с наигранным смущением, пролепетал.

— А вы кто?! Дед Мороз? Или?!

— Или! — Альберт расхохотался и похотливо стиснул его коленку. — Депутат! Устроит?!

Подхватывая его хохот, Макс захихикал и, совсем уже вживаясь в роль, понимающе загнусавил.

— Я почему-то так и подумал.

Лакированный лимузин стрелой летел по проспекту. Маршрут был давно проторен: ночной клуб — проспект — отель. Светящаяся рекламой, верхушка последнего была видна еще издали. Альберт ее не видел, был занят: громко дышал, сопел и причмокивал. Посмотрев в зеркало, охранник прибавил радио. Звуки вызывали тошноту. Босс слюнявился с парнем из клуба. Сначала причмокивая, а после и вовсе теребя его ширинку, впивался в юные губы. Макс робко отвечал. Подавляя отвращение, сознание фиксировало детали: «Слюнтяй чертов! Целоваться, как не мог, так и не можешь. Муслявишься только. Рожа мерзкая». Но отказывать Альберту было нельзя, интим был частью плана. Приоткрыв рот, Макс выпустил вперед язык. Пульсирующий и заводной, он тараном ворвался в тягучую, как трясина, полость партнера и по-хулигански устроил в ней кавардак. От необычных ощущений глаза Самолкина расширились, дыхание участилось, а, часто заерзавшие, пальцы готовы были протереть дыру в ширинке. Грубо ухватив юнца за член, Самолкин стиснул пальцы. Макс непроизвольно скривился, ощущение граничило с болью. Перехватив кисть, положил ее на талию и прошептал.

— Чуть мягче. Ты, как ураган.

Депутат понял его по-своему: буркнул пошлость и, сложив пальцы лодочкой, нырнул уже под пояс. Член был рядом. Схватив его за головку, Альберт сжал его в кулак.

— Котик, не так сильно. Я ведь могу не вытерпеть.

Произнесенные с придыханием, слова были восприняты Альбертом с умилением. Он нежно посмотрел на парня и таким же шепотом проворковал.

— Конечно, малыш. Вытащи его сам, хочу посмотреть.

Макс неодобрительно покосился на охранника.

— Что, прямо здесь?!

— Ага.

— А они?

— Выкинь из головы. Они и не такое видели.

— Я не могу. — Макс манерно скривился. — Стесняюсь…

— Не бери в голову, бери в рот! — Альберт захихикал. — Стесняется он. Сейчас сам вытащу, и стесняться забудешь.

Распустив слюни, Самолкин ждал. Макс выдохнул, но деваться было некуда. Еще раз взглянув на затылок охранника, потянулся пальцами к ширинке. Он уже расстегнул молнию, как затылок дернулся и тактично кашлянул.

— Альберт Борисович, приехали.

Самолкин непонимающе заморгал. Вдохнул и после раздраженно рявкнул.

— Блядь! Ну, приехали — значит, сиди и помалкивай. Не видишь, занят. — Альберт недовольно вытер губы. — Сука, весь настрой перебил.

Повернувшись к Максу, уже мягче добавил.

— Малыш, потерпи чуть-чуть. Сейчас мы поднимемся в номер и, там ты мне покажешь все свои па.

— Конечно, дорогой, — Макс чувственно поцеловал Альберта в губы. Самолкин опять поплыл: прикрыл веки и выходить из машины явно не желал. Но охранник уже распахнул дверцу и обдал его холодным воздухом улицы. Открыв глаза, Самолкин раздраженно полез из машины. Шкаф перевел взгляд на Макса. Намек был очевиден, ему было нужно идти следом.

Уже в лифте, стоя за большой и широкой спиной бодигарда, Самолкин опять кинулся приставать: ткнулся губами в щеку, лизнул рыхлым языком ухо и проворковал.

— Малыш, ты — нечто!

— Спасибо, дорогой.

— Поверь, я такое не часто говорю. Все эти ублюдки из клуба, они ноги мои готовы лизать, чтобы услышать это. А я не хочу! Не хочу их грязных языков! Я хочу тебя! Слышишь?! Только тебя!

Макс улыбнулся и дотронулся пальцем до его губ.

— Уже скоро.

— Да-да. — Лифт замер, и дверцы пошли в стороны. — Пошли, мой зайчик!

В номере Самолкин потащил его в спальню. Охранник развел руки и уточнил.

— Альберт Борисович, посыльный с ресторана должен принести заказ. Будете ждать?

Альберт повернулся к Максу, схватил его за ширинку.

— Мальчик, тебе коньяк не вредит?

— Вроде, нет.

— А твоему дружку?! — Альберт стиснул пальцы.

— Я много не пью.

— Ну и отлично. — И уже обращаясь к бодигарду, определился. — Костик, мы подождем.

Коньяк Альберта интересовал мало Посыльный должен был доставить пачку презервативов и, это волновало депутата гораздо больше, чем алкоголь. Самолкин заботился о своем здоровье.

Депутатский минет был не лучше поцелуев — вялое втягивание члена губами. Но Альберт старался: жарко дышал, цеплял короткими пальцами мошонку и топил ее в слюнявой массе. Макс даже пытался стонать. Его роль предполагала и ответную любезность, но пьеса пошла по другому сюжету. Альберт изменился. Время изменило его, наклонило, сгорбило и поимело, как когда-то он имел их — глупых и беззащитных. Это был уже другой Альберт. Пассивный педераст, предпочитавший легкое садо. Забравшись на кровать, он выставил кверху дряблый зад и потребовал оков. Макс не возражал: привязал дряблые руки к кровати и сунул в рот кляп. Для полноты ощущений ремнем затянул глаза. Депутат был доволен. Обездвиженный и возбужденный, он тяжело дышал, с нетерпением ожидая вторжения.