— Знаю-знаю, — Он направился к металлическим воротцам у входа. Здесь не было ни касс, ни контролеров. Заложив руки за спину, стоял охранник.
— Здрасьте, — кивнул он заместителю директора.
— Меня здесь не было, — бросил ему на ходу Евгений Викторович.
Вместе с последними покупателями он покинул супермаркет, обошел его, подошел к проходной.
— Выгони-ка мне машину! — скомандовал Евгений Викторович охраннику на проходной.
— Вы же знаете, я не могу свой пост покидать, — возразил охранник.
— Выгони машину, я пока тут подежурю! — зло произнес заместитель директора. — Заплачу я тебе за это, заплачу!
Охранник не стал спорить с начальством, взял у Евгения Викторовича ключи и направился к его машине.
Он подогнал машину к воротам. Никто его не остановил. Евгений Викторович сел за руль. Ворота со скрежетом отъехали в сторону, он сорвал машину с места.
Евгений Викторович ехал быстро, обгоняя большую часть автомобилей. Он зачем-то оглядывался, хотя прекрасно знал, что никакой погони нет, да и быть не может! Пока они там еще разберутся с кассами да складами! Нужно было взять себя в руки, успокоиться. Лучше всего пока отсидеться на даче, не на его, конечно, собственной, на чужой. Кто вспомнит про его бывшую тещу? С женой он развелся восемь лет назад…
Евгений Викторович вырвался из города и вздохнул с облегчением. Впереди лежала ровная широкая дорога, правда, снег подтаял, и было скользко.
На соседней полосе рядом с ним пристроилась новенькая “БМВ”. Парни из машины посмотрели на него. Один из них сделал неприличный жест. “Езжайте, езжайте,”— махнул им рукой Евгений Викторович. “БМВ” ушла вперед. Дальше от города трасса постепенно становилась пустой. Евгений Викторович еще наддал. До тещиной дачи было километров сто пятьдесят, не меньше.
Впереди из мрака опять вдруг вынырнула “БМВ”, Евгений Викторович посигналил, чтоб не маячили перед носом. “БМВ” вильнула, опять поехала рядом. Неожиданно водитель машины резко сдал вправо. Евгений Викторович тоже крутанул руль. “БМВ” шла почти вплотную. Он решил наддать еще и оторваться, но у него ничего не вышло. У новенькой машины был мощный двигатель. Евгений Викторович махнул рукой пассажиру справа, чтоб от него отстали. Но парни не послушались. Они все ближе прижимали его к обочине. Евгений Викторович резко затормозил. Машину на скользкой дороге занесло. Он стал выкручивать руль в сторону заноса, чтобы выровнять свой “Рено”. И в это мгновение “БМВ” резко развернулась и толкнула его машину в бок. За счет приданного ускорения машина Евгений Викторовича съехала в кювет и пару раз перевернулась. Крыша с треском вмялась в большую березу. Евгений Викторович успел понять, что “БМВ” не просто так ехала по соседней полосе.
Из “БМВ” выбрался “бык, пошел к “Рено”, опасливо косясь на лежащую на боку машину, боясь взрыва. Взрыва не было — мотор заглох и ничего не загорелось.
“Бык” заглянул сверху в смятое окно, увидел лежащего в крови Евгения Викторовича с неестественно запрокинутой головой. Он подпрыгнул, с трудом протиснулся в машину, выбросил на снег портфель. Выбрался сам, подхватил портфель, побежал к своим.
— Ну что? — спросил его водитель “БМВ”.
— Грязный, потный, мертвый, — сообщил “подельникам” парень, открывая портфель с деньгами. — Сказали ему — купи костюм! Жадность фраера сгубила.
“БМВ” развернулась и понеслась назад в город.
— Тужься, девочка, тужься! Давай, давай, давай! — акушерка марлей отерла мокрый Анькин лоб.
Анька старалась изо всех сил. Ей было очень тяжело. Последние месяцы она провела в больнице на сохранении. Ей давали таблетки, кололи, лекарства витамины и спиртовые уколы, чтобы сосуды расширились и не было спазмов. Часто Анька лежала пьяная на больничной койке и посмеивалась над тем что, в свои шестнадцати “бухает” почти каждый день. Груди у нее разбухли до невероятных размеров и были почти, как у тех девиц из Валериковского журнала, только не такие красивые…
Анька истошно заорала — до того ей было больно.
— Старайся, девочка, старайся, сейчас пойдет! — уговаривала ее акушерка.
Мама Нина Владимировна отдала всю свою зарплату этой тетечке с добрым лицом, чтобы она ни на миг не отходила от ее дочери, помогала, холила, оберегала, чтобы не разрезали потом до пупа…
Анька больно укусила себя за руку чуть выше запястья и вдруг почувствовала, что ей стало немного легче, как будто она начала избавляться от чего-то. Она поптылась приподнять голову, чтобы увидеть, что там такое происходит, но не смогла — совсем не осталось сил — все выкричала, выплакала, отдала.
Читать дальше