Екатерина Островская: Мертвая жена и другие неприятности

Храпычев поднимался по лестнице, отвечая кивками на приветствия студентов. «Клопы, тараканы, – думал он о них, – муравьи безмозглые. Но именно вы притащите мне достойное будущее и сами же потом будете гордиться тем, что я иногда кивал вам на этой лестнице…»

Он вошел в приемную и махнул рукой Хакимовой:

– Зайди!

Девица проскользнула следом, держа у груди небольшой пакет, и ждала, пока Николай Михайлович снимет пальто и сядет в свое кресло.

– Ну? – спросил наконец тот.

Хакимова подошла, протянула ему пакет. Храпычев заглянул в него, достал оттуда два конверта. Вынул из каждого по пачке и положил в верхний ящик стола.

– Завтра еще будет, – доложила секретарша.

– Подойди, – велел декан.

Хакимова двинулась закрывать дверь, но не успела. Отстранив ее, в кабинет вошли несколько человек. Сначала двое крепких мужчин, а потом еще один, с камерой в руках, а за ним женщина в прокурорской форме.

– Вы ко мне? – спросил Николай Михайлович и почувствовал, как проваливается куда-то.

Вошедшие представились и даже продемонстрировали свои удостоверения. Но Храпычев не понимал ничего из того, что ему говорили, и не видел, что написано в удостоверениях. Однако все они обращались не к нему, а говорили, глядя в объектив видеокамеры.

– Производится проверка по заявлению студентов о вымогательстве у них взятки деканом экономического факультета… – донеслось до Храпычева.

«Может быть, они говорят о каком-то другом декане?» – пронеслось в его мозгу.

Николай Михайлович хотел подняться и выйти из кабинета, но его попросили оставаться на месте.

– А теперь покажите, что у вас в верхнем ящике стола, – велел ему один из мужчин. И, повернувшись к оператору, объяснил: – В кабинете декана несколько дней назад была установлена скрытая камера, на которой зафиксирован факт передачи денег и многое другое.

– У меня в столе только личные вещи, – опомнился Николай Михайлович.

Он стал выдвигать ящики стола. Сначала нижний и вынул из него электробритву, гель, мыльницу и зубную щетку. Потом начал шарить внутри рукой, проверяя, не завалялось ли что еще.

– Верхний ящик, – напомнили ему.

Храпычев попытался открыть средний, но потом все же выдвинул верхний и сразу увидел две пачки стодолларовых банкнот, перетянутых тонкой резинкой.

– Это на ремонт факультета, – объяснил Храпычев, – из личных средств.

Деньги достали, и камеру поднесли совсем близко к столу. Потом принесли какой-то прибор, напоминающий банковский аппарат для подсчета купюр, и положили в него одну пачку, а затем другую. На банкнотах появилась светящаяся надпись, нанесенная маркером: «Взятка».

– Честное слово, подменили, – прошептал Николай Михайлович и посмотрел на Хакимову.

А та отвернулась и равнодушно уставилась в окно, продолжая перекатывать во рту жвачку.

«Москвич» покинул Всеволожск беспрепятственно – на посту ГИБДД досматривали лишь прибывающие в город автомобили. Аня сидела на заднем сиденье, и Ладейников поглядывал на нее иногда. Определенно это была та самая девочка, которую он видел на снимке, обнаруженном на полу в квартире убитой Варвары Николаевны.

– Меня зовут Валерий Борисович, – сказал он, как только пост ГИБДД остался позади.

– Я знаю, – последовал ответ.

И юная пассажирка опять стала смотреть на деревья, росшие вдоль трассы.

– Евгения Ивановна – твоя бабушка?

– Можно сказать и так.

Что означали эти слова, Ладейников не понял. Стало лишь ясно, что Аня неразговорчива, хотя, возможно, просто не желала говорить именно с ним, но отвечала вполне приветливо и даже улыбалась. И тут до Валерия Борисовича дошло: получаса не прошло, как на глазах девочки убили человека, а он пристает к ребенку с дурацкими вопросами.

Ладейников достал позолоченную «Верту» и набрал номер следователя Пименова.

– Зачем вы звоните? – возмутился тот. – Я же предупреждал…

– Только что на меня покушались во Всеволожске…

– И добрые люди в очередной раз помогли вам?

– Именно так. Но я звоню не поэтому. Я сейчас еду на Васильевский, чтобы…

– Отключайтесь немедленно, – приказал Пименов, – вас могут засечь.

Связь прервалась. Тогда Валерий Борисович достал свой аппарат и соединился с Кириллом. Сказав, что едет в ту квартиру, ключ от которой частный сыщик уже держал в руках, и что ему требуется его помощь.

– Я понял, – откликнулся Кирилл, – но больше не надо мне звонить.

Дальше ехали молча.