Фридрих Незнанский - Смертельные акции

На столе стоял «макинтош» с обтекаемым пластмассовым корпусом, но пароль для входа в компьютер Лариса не знала. Она, конечно, иногда сидела за ним – в игрушки играла или в Интернет заглядывала, на всякие женские сайты, – но Машкин всегда сам ее за компьютер сажал. К технике, как уже было упомянуто, Лариса относилась с большим недоверием и взломать компьютер даже и не мечтала. Тем более что «макинтош» был скорее данью современности – вряд ли подозрительный Машкин мог доверить своим, как он их называл, «хэ-папкам», действительно жизненно важную информацию.

Стояла на столе и фотография Ларисы под стеклом, в тяжелой рамке. Это уж как полагается… Машкин всегда строго соблюдал внешние приличия. Девочек домой не водить он, видите ли, не мог, а тут пожалуйста – законная жена во всей красе, и сам он прилежный семьянин. Другую фотографию, поменьше, Машкин брал с собой в командировки и устанавливал первым делом на прикроватной тумбочке.

На этой Лариса была красивая, смеющаяся, в светлой шляпке, с разлетевшимися волосами, а за спиной ее была видна белая пена водопада. Это они в медовый месяц ездили в кругосветное путешествие, в круиз на теплоходе. Бешеная была гонка… Бац – приехали, сходите на берег, извольте пробежаться за пару часов по всем местным красотам – отплываем… Сари он ей тогда купил – такая полоска ткани, обматываешь ее вокруг тела – и на пляж… Тогда на пароходе Лариса пристрастилась к коктейлям – уж очень вкусные, кажется, что некрепкие, а в голову сильно дает. Говорят, что от коктейлей быстрее спиваешься. Машкин тогда заметил, даже забеспокоился и пить ей вообще запретил, опасаясь женского алкоголизма, он, будучи прекрасно осведомлен о прошлом жены, понимал, что запить ей в принципе есть с чего. Провел с ней тогда беседу, сказал, что с любыми трудностями в жизни необходимо бороться, только это достойно человека. Преодолевай, говорит, себя. Долго потом за ней наблюдал, старался, правда, незаметно, но видно было, что беспокоился каждый раз, как Лариса в ресторане вино заказывала… Ладно…

Над входом в комнату висела картина – писанный маслом портрет Ларисы, только постарше. Знакомый художник, училище оканчивал, теперь модным считается среди московских нуворишей… Специально Машкин заказывал, художник приходил с месяц, рисовал, пытался даже подкатиться к Ларисе, но он ей тогда не понравился – высокий, тощий, нос крючком, ногти грязные… И портрет ей не понравился – грубая была, правду сказать, мазня; но Машкину как раз сошло. Что бы он в живописи когда понимал! Ему лишь бы на жену похоже было… Таким образом, две Ларисы смотрели друг на друга из углов кабинета – одна с фотографии и другая на портрете. На всякий случай Лариса подвинула к стене тяжелый стул, слегка поцарапав паркет, и, взгромоздившись на него, заглянула под раму картины – ничего там не было, ни потайного сейфа, ни клочка бумажки, только немного пыли. Хорошо. Что еще?

Бюро. Стояло в углу, крышка – пара фотографий машкинской родни, тусклая икона с неразборчивым изображением – Михаил привез из одной из поездок по городам и весям, так и не отдал освежить, не успел… Тут же – как нехорошо – бронзовый чертик в малоприличной позе, еще и длинный нос показывает. Это откуда-то то ли из Африки, то ли с Кубы. Что называется, эклектика… Подаренная Машкиным Ларисе, любимой жене, коллекционная кукла. Стояла она почему-то здесь, в его кабинете, а не в их общей спальне. Видимо, Машкину кукла нравилась больше, чем Ларисе. Ее раздражали эти льняные кудри, лупоглазые глаза без единой мысли и уверенно-румяное личико. Да и что она, девочка, в куклы играть? Хорошо же муж к ней относился… Пожалуй, он ее все-таки немного идеализировал.

Лариса принялась выдвигать один за другим ящики бюро и тщательно перебирать сложенные в порядке бумажки, документы. Ничего похожего на акции не было. Утомившись, уселась с очередным ящиком на пол. Все, что казалось ей старым и ненужным, она, верная своему решению очистить квартиру, стала складывать в большую кучу на полу справа от себя – записки, письма, открытки, оплаченные телефонные счета за этот год и за прошлый: Машкин в этом смысле был просто маньяк – обожал все хранить, а вдруг понадобится? То, что теоретически могло понадобиться Ларисе, она складывала слева от себя, и эта кучка была совсем незначительной – ковчег своей новой жизни она воспоминаниями перегружать не собиралась. Несколько попавшихся фотографий, грамота за стрельбу из лука, ага, а вот это интересно – пухлая записная книжка. Так… ежедневник. Посмотрим: «Не забыть поздравить Л., уточнить дату ее рожд. – 3, 4?» Подлец, так и не запомнил, всегда путал. Бывают же такие люди… Не помнил без календаря с отмеченным красным фломастером датами даже дня рождения собственной матери. И уж подавно не помнил, сколько именно кому исполняется лет. С юбилеями всегда попадал впросак. Единственная дата, которую он помнил более-менее твердо, была дата взятия Бастилии. Били его, что ли, в школе, что он так хорошо ее запомнил, или с чем личным она у него ассоциировалась?.. Может, был тайно влюблен в учительницу?