Анна Данилова: За спиной – двери в ад

– А что будет с Сашей?

– Думаю, что отец заберет его к себе. Он сказал, что одна семья собиралась забрать Сашу, но у них что-то там не получилось… Думаю, что у Александра получится.

– Бертран, – тихо позвала я, – скажи, а если вдруг ты бы узнал, что я (не дай бог, конечно) убийца… Ты бы оправдал меня? Помог бы мне?

– Я бы все сделал для тебя, Полина… Но только в одном случае…

– ???

– Если бы ты сама рассказала мне о своей проблеме, беде, понимаешь?

– Бертран, неужели все закончилось?

Он посмотрел на меня, провел ладонью по моей щеке:

– Полина, дорогая, ты что? Все еще только начинается!

Через две недели я получила письмо от Нины, в котором она приглашала нас с Бертраном в Париж, на свой день рождения. Тон письма был нейтральным, и между строк я прочла ее все еще сохранившийся страх по отношению ко мне. Я понимала, что это не простое приглашение, вероятно, она собиралась нам что-то сообщить или, что было бы вполне закономерно, попросить у меня прощения.

Я позвонила Бертрану, который в это время улаживал дела одного из своих постоянных клиентов и находился в Голландии, и он посоветовал мне поехать самой.

– Знаешь, – сказала я ему по телефону, – вот чувствую, что непростая это поездка, что ей что-то от меня нужно… Только вот что – ума не приложу. Все, что она хотела бы от меня услышать, а именно что официальное расследование пришло к выводу, что Арефьева погибла в результате несчастного случая, она услышала, а потому Нине как бы и нечего бояться…

– Может, она хочет попросить тебя снова стать няней для Патрика? – предположил, смеясь, Бертран. – Да какая разница, Полина? Поезжай, конечно! Остановишься в моей парижской квартире, чтобы чувствовать себя увереннее и независимее, а там – война планы покажет. Походишь по музеям, магазинам… Встретишься с Соланж, прогуляетесь, отдохнете, посплетничаете… Поезжай, вернее, позвони Юсефу, пусть он возьмет тебе билет на самолет и проводит тебя в аэропорт. И сделай все это с легким сердцем.

Я сделала так, как посоветовал мне Бертран. С легким сердцем.

В аэропорту меня встретила Соланж. Мы с ней обнялись, как близкие подруги.

– Ты прекрасно выглядишь, Полина! – сказала она, оглядывая меня с головы до ног. – Во всяком случае, гораздо лучше, чем тогда, когда работала у нас…

– Как у них дела? – спросила я как можно беспечнее, хотя больше всего боялась услышать, что Лемоны развелись. Все-таки не зря Нина так боялась во всем признаться мужу, значит, не такой он простой человек, чтобы все простить. А значит, непредсказуемый.

– Да нормально.

– У Нины действительно день рождения?

– Ну да, – каким-то странным голосом ответила Соланж.

Когда добрались до улицы Муфтар, воспоминания заставили мое сердце биться так же тревожно, как и тогда, когда я жила здесь. Словно я никуда и не уезжала. Мне очень хотелось расспросить Соланж о том, что ждет меня у Лемонов, зачем они пригласили меня к себе. Ведь никто их не заставлял, вероятно, они что-то задумали. Но что?

– Полина, я не знаю, что между вами произошло, – неожиданно заговорила Соланж, когда мы уже подъезжали к воротам дома, – но они, думаю, хотят извиниться перед тобой за то, что чуть не посадили тебя за кражу колье. Но это лично мое предположение. Я сказала это только потому, что вижу, как ты переживаешь.

– Не то что переживаю, просто как-то все вспомнилось, – призналась я, понимая, как же мало Соланж знает об истинном положении дел. – Колье-то нашли?

– История об этом умалчивает, – она приложила палец к губам. – Знаешь, у меня такое чувство, будто бы Арман подстроил всю эту историю с бриллиантами, чтобы избавиться от Виктора. Что ж, лучше уж так, чем каждый день принимать у себя этого афериста…

За воротами меня ждал маленький Патрик. Увидев меня, малыш бросился мне навстречу. Он так бежал, так спешил, что, если бы я не побежала вперед и не подхватила его, наверняка бы упал.

– Патрик! – Я закружила его, ухватив под мышки так, как он любил. Боковым зрением я увидела на крыльце Армана и Нину, они стояли обнявшись, и это было для меня главным. Сейчас для меня существовала лишь одна Нина, та, которую я где-то в глубине души успела полюбить за ее страдания, за невозможность быть понятой, за искренность чувств и желание быть лучше, чище. Другая же Нина, позволившая себе перешагнуть грань, отделявшую человека от хищного зверя, исчезла, растворилась, рассеялась в золотом полуденном зное…

Я осторожно опустила Патрика на дорожку и уверенно зашагала вперед…