Елена Арсеньева - Коллекция китайской императрицы. Письмо французской королевы

Она нагнулась, присела на тротуар, просунула ноги в окошко и нашарила ими стул. Протащила себя в окно, чудом не свалившись со стула, обернулась – и увидела злорадную ухмылку Жан-Клода, который наклонился – и захлопнул окошко.

Так. Теперь он уверен, что мышеловка захлопнулась, «эта русская» никуда не убежит, – и он с чистой совестью отправился помогать Диего. На это и был Алёнин расчет, основанный на одной судьбоносной обмолвке Жоэля…

Болтун – находка для шпиона! Да здравствуют болтуны!

Алёна вылетела из женского туалета и увидела прямо перед собой дверку с сакраментальной мужской фигуркой. Распахнула ее, стараясь не думать, что может там увидеть. И правильно, что не думала, ибо ничего и никого не увидела: туалет был пуст, все тангерос кинулись на помощь Карлосу, забыв про писсуары. Вот и правильно, делу время – потехе час.

Алёна подбежала к окну. Самое смешное, что и под ним тоже, как по заказу, стоял стул.

Ну да, чтобы русским красавицам-тангерам было удобней сбегать от французских тангерос-полисье, само собой!

С проворством, которое приобретается лишь тренировками, Алёна выскользнула в окно, отряхнулась, мельком поразившись, что колготки на коленях не порвались… а бывало, слегка зацепишь каблуком в переднем болео – и дыра мгновенно, а тут все цело, просто чудеса какие-то! – и прислушалась. За углом раздавались крики и пыхтенье: наверное, Диего, Жоэль, Жан-Клод и другие тангерос били там Бруно, а может, это он бил Диего, Жоэля, Жан-Клода и других тангерос. Честно – Алёне было все равно, кто кого побьет, главное, чтобы били подольше.

– Там били девочек – Марусю, Розу, Раю, и бил их лично Вася Шмаровоз, – пропела она, со всех ног летя в направлении, противоположном тому, в котором осталась студия «Le 18».

Такси плыло навстречу – Алёна махнула рукой, вскочила в кабинку, назвала адрес.

– Терновый куст – мой дом родной! – прибавила она и нервно засмеялась, поймав изумленный взгляд водителя.

Домой! Все! И завтра из дому – ни ногой! Хватит с нее парижских приключений! А вечером – в Нижний Горький.

Ох, скорей бы!

И она всхлипнула от злости на придурков, которые отравили ей пребывание в городе ее мечты. Отныне все они находились в списке кандидатов на самую черную месть Алёны Дмитриевой.

Вот тебе и сказки дядюшки Римуса!

– Опять вы, Виллуан…

– Ничего, господин посланник, я не стану долго вам досаждать. День-другой – и отправлюсь в обратный путь.

– Надеюсь, это свое обещание вы исполните.

– А почему столько ехидства в вашем голосе? Разве какое-то мое обещание осталось неисполненным? Да и вообще – какие обещания я вам давал?

– Вы клялись, что участь Жюля останется никому не известной! А вместо этого поднялся превеликий шум!

– Успокойтесь, граф, я сделал все так, как считал нужным.

– Вы наглец! Это Господь Бог делает так, как считает нужным, и то, случается, ошибается. Например, явно ошибся, произведя на свет такую каналью, как вы, Виллуан.

– Позвольте уточнить: меня произвела на свет Жанна-Аннет Виллуан, и Господь Бог тут совершенно ни при чем. И, хоть отца своего я не знал, зачатие вряд ли было непорочным. Хотя бы потому, что я не верю в Бога!

– Ах вот оно что, значит, Виллуан – это ваша подлинная фамилия? А я думал, вы взяли эту кличку, чтобы быть, так сказать, поближе к народу, интересы которого вы представляете… Ведь ваша фамилия звучит почти как слово «виллан».

– Наверное, это потому, что все мои предки были простолюдины, крестьяне, вилланы, в лучшем случае – ремесленники. Я вырос в предместье Сент-Антуан.

– Я слышал, именно там сейчас бурлит кровавая революционная брага, именно там вербует сторонников герцог Филипп Орлеанский, этот… этот…

– Поосторожней, граф. Этот, этот , как вы изволили выразиться, очень может быть, станет главой новой Франции. И вряд ли он оставит на таком тепленьком местечке, как должность посланника, человека, который отзывался о нем нелояльно.

– Да Боже мой, нашли чем испугать. Я просто мечтаю, как бы поскорей покинуть эту неуютную страну и ее непредсказуемую императрицу!

– Есть места гораздо более неуютные и вещи более непредсказуемые, граф. Например, помост, на котором стоит плаха, – он продувается насквозь всеми ветрами. Только палачи нечувствительны к сквознякам, а прочие люди, вообразите, мгновенно заболевают воистину смертельно и расстаются с жизнью. Фортуна же куда более непредсказуема, чем русская императрица, и, посадив человека в тепленькое местечко, может низвергнуть его воистину в бездны преисподний.