Эдуард Тополь: Лобное место. Роман с будущим

Да вы и сами чувствуете, что пора переходить от темы «исхода» на другой уровень повествования. Там, где вы остаетесь художником, вы – победитель!

– Спасибо вам за эти слова. Мне трудно себя оценивать. У меня подход-то чуть другой. Я чувствовал и чувствую: материал, который во мне хранится, требует выхода. Вот, например, я в «Элианне…» касаюсь создания первой независимой частной радиостанции в Америке.

– Вы в этом участвовали лично? Мне показалось, что своему герою Вадиму вы передали и свой опыт, и свой характер.

– Ну конечно. Почти все действующие лица романа – реальные люди. Фамилии чуть изменены, но они близки прототипам. Именно так создавалась радиостанция, этот кусок реальной эмигрантской жизни ещё никем в литературе не освещен, поэтому мне было интересно работать.

– Вы давно уехали из Москвы, из России. Вряд ли в столице есть свидетели вашей молодости. Вы уже седой, даже белый. А уезжали одиноким человеком или уже были обременены семьей?

– Свидетели молодости все-такие есть – и школьные одноклассники, и армейские сослуживцы, и вгиковцы. А когда уезжал, я уже был взрослый мальчик, мне было сорок лет. Вопрос стоял так: или я уеду сейчас – или никогда. Уехал я с моей сестрой и её шестилетней дочкой, моей племянницей. Они поехали в Израиль, а я прямиком в Соединенные Штаты.

– Меня очень заинтересовала в «Элианне» дочка вашей сестры. В романе ведь это она?

– Да, здесь её судьба. Она была скрипачкой. Пятилетней её приняли в «Мерзляковку», школу для одаренных детей при Московской консерватории. И она уже в шесть лет открывала правительственные концерты. Но потом руководство школы посоветовало ей поменять фамилию, а фамилия её Абрамова.

– А что плохого? Абрамова – прекрасная фамилия!

– Нет, её предупредили: с такой фамилией удачная карьера музыканта невозможна…

– Мама увезла юную скрипачку в Израиль. Стала ли она там знаменитой?

– Она стала знаменитым ребенком, но потом резко сменила свои интересы, стала дизайнером детской одежды, а теперь в США открыла очень успешную бездрожжевую кондитерскую…

– Антисемитизм в быту поддерживали у нас люди глупые и наглые. Слышать их оскорбления – досадно. Но из-за этого покидать страну?

– Я и не сказал, что уехал из-за этого. Хотя именно из-за этого Моссовет отказал просьбе руководства Союза кинематографистов разрешить мне, автору сценария фильма «Юнга Северного флота» и еще шести фильмов, купить в Москве однокомнатную квартиру с правом московской прописки. Но уехал я за романом о еврейской эмиграции и написал кватрологию «Любимые и ненавистные» о русско-еврейской любви, ненависти и сексе. И никто не может опровергнуть ни одного факта антисемитизма в СССР, которые я описал в моих романах. Меня лично три раза не приняли в университеты: дважды в Бакинский и один раз в Ленинградский.

– А может быть, вы хуже других сдали экзамены?

– Да-да, конечно, я хуже других – я поступал на филфак и писал сочинения в стихах! А потом, когда меня приняли во ВГИК, я был в комитете комсомола ВГИКа и уже точно знал, что у нас существует процентная норма, евреев разрешали брать только одного на курс. Руководитель нашего курса, профессор Маневич, закрыв дверь кабинета, сказал мне однажды: «Как ты можешь плохо учиться, ты учишься за Шафрана, Гельмана, Рабиновича, которых я не смог взять!»

– Вы себя считаете счастливым в Америке?

– Считаю удачливым – в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году мой роман «Красная площадь» стал мировым бестселлером, его издали сразу в четырнадцати странах. Но на эту удачу я пахал несколько лет, жил на доллар в день, потому что с юности считаю: если я не пробил стену лбом, значит, я просто плохо разбежался. Вот и всё.

– Отличная позиция. А в момент успеха вы почувствовали внутреннюю перемену? Какое первое ощущение удачи?

– Может быть, это не скромно, но внутренне ничего не изменилось. Ведь я и приехал в США для того, чтобы это написать, чтобы эта удача состоялась. К слову, с этим романом я по зимнему Нью-Йорку пешком обошел двадцать восемь издательств и неизменно получал ответ: «Удачи вам с другим издательством».

– А кто же издал первый?

– Издательство «Квартет» в Лондоне. Роман построен на интриге-расследовании самоубийства Цвигуна, и так случилось, что в этом романе я предсказал: после Брежнева и Черненко будет Андропов. А все западные советологи считали, что будет или Романов, или Устинов.