Алистер Маклин - «Ураган» с острова Наварон

— Психопат, — объявил Миллер. — Тот, кто орудовал ножом. Только психопат может убить из-за подобной причины.

— Может, он убил вовсе не поэтому,— тихо сказал Мэллори. — Может, он думал, что донесение совсем иного рода.

— Иного рода? — Миллер взметнул бровь так, как он один умел это делать. — И что за… — Он перехватил взгляд Андреа и осекся. Они с любопытством наблюдали за Мэллори, который замкнулся и ни на что не обращал внимания.

Как бы то ни было, подобное состояние Мэллори продолжалось недолго. Он поднял голову с видом человека, который принял определенное решение, окликнул Марию и натянул поводья. Они подождали, пока Рейнольдс и Гроувз не поравнялись с ними.

— У нас есть немало вариантов дальнейших действий, — объявил Мэллори, — и к лучшему это или к худшему, но я решил, что мы поступим следующим образом. — Он мимолетно улыбнулся. — Думаю, к лучшему, поскольку таким путем мы быстрее всего выберемся отсюда. Я переговорил с майором Брозником и узнал, что хотел. Он сообщил мне, что…

— Значит, все-таки раздобыл информацию для Нойфельда.— Если Рейнольдс и попытался скрыть нотки презрения в голосе, это ему совершенно не удалось.

— К черту Нойфельда, — горячо воскликнул Мэллори. — Партизанские разведчики обнаружили место, где под арестом содержатся четверо наших агентов.

— Ах так, — сказал Рейнольдс. — Но тогда почему партизаны ничего не предпринимают?

— Причина ясна. Агенты находятся в заключении в глубине немецкой территории. Высоко в горах, в неприступном блокгаузе.

— Ну а мы, что‚ мы-то можем сделать для них?

— Очень просто.— Мэллори тут же поправился. — То есть, теоретически просто. Мы их вызволяем и сегодня же уходим.

Рейнольдс и Гроувз уставились сначала на Мэллори, потом друг на друга с выражением откровенного недоумения. Андреа и Миллер старательно прятали глаза.

— Вы с ума сошли! — констатировал Рейнольдс, ничуть не сомневаясь в справедливости своих слов.

— Вы с ума сошли, сэр , — сказал Андреа с укоризной.

—Так оно и есть! — упорствовал Рейнольдс. — Уходим? Ради Бога, куда уходим?

— Домой. В Италию.

— В Италию! — Рейнольдс переваривал это поразительное известие не менее десяти секунд, после чего саркастически усмехнулся. — Я полагаю, мы туда полетим?

— Видите ли, пересечение Адриатики вплавь займет много времени даже у такого крепкого малого, как вы. А что вы предлагаете?

— Полетим? —Гроувз не мог взять в толк.

— Полетим. В десяти километрах отсюда, даже меньше, находится высокогорное плато. Оно действительно на очень большой высоте и контролируется партизанами. Сегодня в девять вечера там будет самолет.

Наподобие людей, которые не могут уловить смысла услышанного, Гроувз повторил предложение в форме вопроса. — Сегодня в девять вечера там будет самолет? Вы только что договорились об этом?

— Как бы я смог? У нас же нет рации.

Выражение лица Рейнольдса великолепно дополнило скептицизм, прозвучавший в его голосе.— Но тогда как вы можете утверждать, что именно в девять?

— Потому что, начиная с шести вечера, сегодня над посадочной полосой каждые три часа будет появляться «Уэллингтон» — и так в течение недели, если понадобится.

Мэллори ударил коленями своего коня, и группа двинулась дальше. Рейнольдс и Гроувз заняли обычное место — подальше от остальных. Некоторое время Рейнольдс с враждебным видом изучал спину Мэллори, за тем повернулся к Гроувзу.

— Вот так-так. Все идет как по писаному. Нас случайно засылают в лагерь Брозника. Он случайно узнает, где содержатся четверо агентов. И случайно оказывается, что над определенным аэродромом в определенное время будет самолет. Но я знаю, тоже случайно, однако наверняка, что на горном плато нет аэродрома. И ты все еще продолжаешь считать, что дело чистое?

Несчастное выражение, застывшее на физиономии Гроувза, красноречиво говорило, что он был далек от подобной мысли. Гроувз воскликнул: — Ради Бога, что же нам делать?

— Быть начеку.

Миллер, от которого их отделяло пятьдесят ярдов, кашлянул и осторожно сказал Мэллори: — Похоже, что Рейнольдс потерял... э-э... былую веру в вас, сэр.

Мэллори сухо ответил: — И неудивительно. Он ведь думает, что это я всадил нож в спину Сондерса.

На сей раз Андреа и Миллер все-таки обменялись взглядами. Их лица выражали ровно такую степень потрясения, на какую только и были способны эти два невозмутимых человека.