Владимир Бойков: Лили

— Напор поменьше сделай, — подсказал я.

— Хочется пожить подольше?

— Конечно.

Бандит не последовал совету, подобрал шланг, направил бьющую струю внутрь.

— Люди знают, куда я отправился.

— Плевать. Отправился сюда, утонешь в том самом озере. Изнасиловал девочку, труп сжёг, а сам от страха утопился. Ханс с Мавром подтвердят.

— Уже не подтвердят.

— Ого! И их оприходовал? Однако! Они ведь хотели девочку спасти, а ты… Три трупа. Убедительный повод для самоубийства.

— Вот как ты всё рассчитал…

— А то. На ходу соображаю.

— Богатый опыт…

Гера не ответил. Глянул на прибывающую воду, недовольно покачал головой, присел на край контейнера.

Боковым зрением я отметил, что в ангар кто-то вошёл. Из-за шума струи шагов было не слышно.

«Не смотреть! — приказал я себе, — не смотреть!». Нельзя, чтобы Гера заметил. Если это враг, мне всё равно, а если…

Гера снова отвернулся. Уставился на шланг.

Я скосил взгляд. Алика! Она увидела меня. Крикнуть: «Убегай!» — нельзя — догонит в два счёта. Но как она сейчас рисковала, моя любимая девчонка, моя бандитка. И что она могла сделать? Хрупкая, маленькая, с израненными руками, с искалеченной душой. Я показал глазами на Геру. Алика кивнула, присела. Быстро и неслышно пробралась вдоль стеллажей, подобрала ружьё. Ей было очень больно, но она встала, сделала шаг вперёд. Гера поднял голову, кажется, растерялся. И тут же взял себя в руки. Профессионал.

— Может, помиримся. А? Мы же неплохо ладили, Лика.

— Мы никогда не ладили, я просто тебя боялась.

— Так это же пра-а-авильно…

Алика прицелилась.

— Брось эту штуку, ты… маленькая дрянь!

Выстрел. Гарпун просвистел над головой, ударился в бетонное перекрытие и со звоном отскочил к верстакам. От неожиданности Гера выпустил шланг, тот взметнулся, описал дугу, хлестнул струёй по его лицу. Бандит качнулся, взмахнул руками… Он уже почти выровнялся, но Алика в три прыжка достигла контейнера и ударом ружья опрокинула тушу в воду. Замахнулась, но добивать не пришлось. Гера ударился затылком о металлическую кромку, потерял сознание и сразу захлебнулся.

Алика нашла ключ от наручников, освободила меня из плена, обняла. И тут её прорвало:

— Живой, живой, — повторяла она. — Я так боялась опоздать. Я знала, что-то не так, что-то случилось.

— Всё хорошо, хорошо. — Я с трудом сдерживался, чтобы не зарыдать от нахлынувших чувств, гладил дрожащую спасительницу по волосам, вытирал слёзы, целовал личико. Она пыталась улыбнуться, но не могла, только всхлипывала и прижималась сильнее.

— Живой.

— Надо уходить, — сказал я.

— Да-да, конечно, — кивала Алика, а сама не отпускала меня.

— Уходим.

— Хорошо. — Она бодро шмыгнула носом и… улыбнулась.

Я подобрал ружьё, бросил прощальный взгляд на Геру.

— Кому суждено утонуть, того не застрелят, — пробормотал, отворачиваясь.

Мы выбрались из ангара. Кошмар остался там — позади, где-то в другой жизни. На небе появились проблески синевы, усталые чёрные тучи неспешно уползали из города. Тёплый дождь смывал с нас всё, что мы пережили за эти дни.

Я тронул машину с места, но вскоре почувствовал, что её мотает по дороге — дрожали руки, меня знобило. Пришлось свернуть на обочину. Выключив зажигание, я повернулся к Алике. Она смотрела на меня пристально.

— Давай отдохнём немного, — сказал я. — Хорошо?

Она кивнула. Переложила руки поудобнее.

— Спасибо тебе, — прошептали её губы.

— Тебе спасибо. Если бы не ты…

— Не надо. Меня до тебя всё равно не было. И не стало бы… — Она прижалась щекой к обивке сиденья, прикрыла глаза. Вздохнула.

Где-то там снаружи шумел город. Но мы не слышали его. Мы спали.

Алика сидела на солнечной поляне и, трогательно оттопырив губы, отрывала лепестки ромашки.

— Любит, любит, любит…

Я протянул ей скрипку.

— Поиграешь?

Она счастливо засмеялась, преданно заглянула в глаза и, подбросив ромашку в воздух, задорно крикнула:

— Конечно!

июль-август 2012