Александр Тамоников - Я сам судья. Я сам палач

В следующие полчаса отец и сын вытянули еще несколько неплохих рыбин. Потом наступила передышка. Стих ветер. Поплавки застыли в заводи, как истуканы.

В тишине стала слышна работа автомобильного двигателя. По противоположной стороне речки тянулся проселок. На нем показался черный джип. Он величаво плыл по грунтовке, вдруг свернул, запрыгал через поле к воде и остановился перед обрывом, едва не подмяв его передними колесами.

Из машины выбрались двое мужчин в парусиновых брюках и спортивных пиджаках. Один брюнет, другой блондин. С равным успехом на них смотрелись бы и тренировочные костюмы с золотыми цепями. Под пиджаками что-то выразительно отдувалось. Но настроены эти двое были мирно, дружно зевнули, подошли к обрыву, закурили.

— Клюет? — поинтересовался брюнет.

Звуки по воде разносились идеально.

Илья приложил палец к губам, покосился на дремлющую маму.

Мужики переглянулись, но наглеть не стали. Блондин что-то тихо сказал напарнику, тот рассмеялся. Они отошли от обрыва, докурили, обозрели окрестности, обменялись парой слов и сели в машину. Джип отполз от обрыва и начал разворачиваться.

— Что это было? — поинтересовался Илья, невольно покосившись на маму, которая продолжала дремать.

— А хрен его знает. — Отец пожал плечами. — Частная охрана, надо полагать. Бандиты, по ним же видно. Окультуренные, без нужды не наезжающие, но все равно.

— Со стволами под пиджаками, — заявил Илья. — Кого они охраняют-то?

— Да здесь полно таких персонажей, — сказал отец. — Два мира существуют и почти не пересекаются — их и наш. За рощей на северо-восток от Быстровки места уж больно благодатные. Озера, рощи, луга. Берега Томки там очень живописные. Еще в начале двухтысячных эту землю забирали всеми правдами и кривдами. Взятки раздавали, гектарами оттяпывали угодья. Сколько народу из-за этого поубивали! А еще талдычат во всех телевизорах, что мы живем в правовом государстве.

— В нем и живем, — пробормотал Илья. — Просто у одних прав больше, у других меньше. Неизвестно, кому принадлежит землица-то?

— Да бес их знает, — заявил отец. — Чиновники, спекулянты, которых сейчас предпринимателями называют. Олигархи местного пошиба. Говорят, там и областная знать себе землю нарезала, и столичная. Катюша Ракитина у одного такого олигарха, кстати, трудится. Поместье за Багуринской рощей, верстах в полутора от Быстровки. Важный банкир, говорят. По знакомству, через старую подружку в Новославле, нашла работу. Прошла смотрины, испытательный срок, теперь работает по дому. Вроде не жалуется. Охранники, конечно, проявляют интерес. Но хозяин их держит в узде, у него не забалуешь — серьезный субъект.

При упоминании о Кате что-то екнуло в груди Ильи.

Он вскинул руку с часами и проговорил:

— Все, отец, сматываем удочки, пора.

— Эй, ты куда? — встрепенулся Виктор Александрович. — Мы же только приехали. Что за фигня, сын? Подразнил и домой!

— Какое только! — возмутился Илья. — Мы уже четыре часа рыбачим. В садке два десятка роскошных рыбин. Извини, отец, — взмолился он. — Правда, дело важное, ехать надо.

— Да свидание у него, неужто не понятно? — пробормотала проснувшаяся мама. — Посмотри, Витюша, как он краснеет. За Катюшей решил приударить, сынок?

— А что, дело стоящее. — Отец озадаченно почесал затылок. — Женщина нормальная, а повторение, как говорится, мать учения.

— Долго вы будете меня обсуждать, — сердито осведомился Илья. — Сказал же, важное дело. При чем тут свидание? Сопроводить надо кое-кого кое-куда.

Илья был безукоризненно выбрит, чист, облачен в затертые джинсы и рубашку из столичного бутика. Он купил ее полтора года назад, и только теперь появился повод надеть такую роскошную вещь. Галантный кавалер с важным видом прохаживался вдоль забора.

Из огорода через дорогу за ним подглядывал старый дед. Его голова неплохо сливалась с горшками, насаженными на штакетник. Из дома, стоявшего на этом участке, пялила глаза бабка. Колыхалась шторка, мелькал скромненький синий платочек.

Мимо проехал на велосипеде Витька Микульчин и злобно посмотрел на Илью. Он уже отдалился, но все продолжал выворачивать голову. Разумеется, переднее колесо влетело в канавку, и Витька с треском грохнулся оземь. Он кое-как поднялся, оседлал своего двухколесного друга и был таков, опозоренный на вечные веки.

Катя появилась без опоздания. Она вышла из калитки, сдержанно улыбаясь, вся такая нарядная, подкрашенная, излучающая свет.