Николай Иванов: Тот, кто стреляет первым

– Кто-нибудь помнит схему, как надевать ремень? Здесь восемь шкивов.

Вниз, оберегая копчики, спустилось еще пару человек. Только бы не бросили, только бы у мужиков получилось! Они стали спорить, рисовать на снегу расположение шестеренок, угадывать ход ремня. От меня им и впрямь не было никакой пользы, и вскарабкался на дорогу. Водитель фуры сновал вдоль рассыпанных мешков, оправдываясь перед кем-то по телефону. Пробка росла на глазах. Извини, Леха. Но я правда очень хотел тебе помочь…

– Храни тебя Господь, – подошла тихо игуменья. – Ангел-хранитель тебе крылышки подстелил.

Согласно кивнул. Все же успел он за мной. Вернусь в Моздок и выпишу ему увольнительную на сутки!

Но во взгляде настоятельницы читалось и осуждение за скорость, и попытался оправдаться:

– К вашему монастырю ехал. Там рядом колодец есть.

– Есть. Сами берем из него. Вкусная вода.

– За ней и ехал. Другу.

– Из самой Москвы? – монахиня посмотрела номер на моей машине.

– Из Чечни. Он ранен.

Матушка перекрестилась, зашептала молитовку. Поглядев на вставшие намертво вереницы машин с обеих сторон, отошла, достала мобильник. Если ей на вечернюю молитву, то тоже не успеть. Хорошо, что хоть я ни перед кем не виноват…

В конце пробки, убирая с дороги любопытных, закрутились под вой сирены проблесковые маячки знакомой гаишной машины. Позже всех, но все равно вовремя. Вызовут тягачи, кран – что-нибудь ведь сделают. Не удалось майору спокойно завершить смену.

Одного взгляда ему хватило и оценить обстановку, и узнать меня. Капитана послал к фуре, мне укоризненно прошептал:

– Предупреждал же – осторожнее!

Я, что ль, хотел этого?

Гаишник не потребовал спуститься вниз, окунуться вместе со всеми в мотор, вытолкнув плечом мужичонку. Потом нарисовал для «сибиряка» в воздухе загогулину, для гарантии повторив ее на снежной схеме. Поднялся обратно, на ходу вытаскивая мобильник.

– Алло, Вася? Трос есть? Дуй на Севский перекресток, надо будет протянуть машину по полю.

Через два часа Вася на «петушке» набивал колею по снежной целине, «сибиряк» вырубал окно в просеке, водители, черпая туфлями снег, спускались толкать мою «Реношку». Сверху крестила теперь уже всех игуменья. А по белому полю, словно черные воронята, утопая в снегу, шли от Крестовоздвиженского монастыря монашки с бутылями воды…