Сергей Кутергин - Отсчет пошел

«Черт побери! — подумала Ира, услышав, как после вполне понятных гражданину любой страны звуков снова послышалась непонятная чеченская речь, затем хлопнула ставня и наступила тишина. — Похоже, что мой «жучок» в кармане у Дениева свое отработал. Если дотянем до базы, там сумеют перевести это лопотанье. Лично меня бы не порадовало, записывай кто-нибудь звуки, издаваемые мной во время занятий любовью, но кто знает — порой мужиков при этом пробивает на откровенность. Наверное, в одно и то же время они могут работать либо головой, либо головкой. Вдруг Дениев сказал ей что-нибудь важное? На базе разберутся. Ничего-то эти мужчины не понимают в таких простых вещах!»

И она легонько усмехнулась, искоса поглядев на Сона.

Дениев задумчиво сидел за столом, все еще испытывая ощущение приятного опустошения, наступающее после соития с женщиной. Наконец он встряхнулся и слегка взъерошил обеими руками волосы, пытаясь сосредоточиться на своей задаче. Послышался короткий звонок. Дениев достал рацию и нажал на кнопку приема.

— Слушаю, — спокойно сказал он.

— Командир! — зазвенел в трубке захлебывающийся от волнения голос. Дениев узнал молодого Хасана Султанова, находящегося на одном, из внешних дозорных постов. — Командир! — продолжал Хасан. — Тревога! С запада к городу приближаются российские БТРы!

— Меньше эмоций, Хасан. Сколько БТРов? Как далеко они находятся?

— Четырнадцать или пятнадцать, командир. Не более чем через двадцать минут они будут здесь. И с ними еще целый мотострелковый полк! Что мне делать дальше?

— Продолжай наблюдение. Ни в коем случае не проявляй себя, когда они поедут мимо твоего укрытия! Ты еще пригодишься республике. Обо всем немедленно докладывай лично мне. Ясно?

— Вас понял, командир! Аллах акбар!

— Аллах акбар, — ответил Дениев несколько более холодно. Несмотря на то что истины Ислама были для него столь же непреложны, он никогда не поощрял излишнего фанатизма, который способен толкнуть бойца на действия, ставящие под угрозу не только его, но и других бойцов.

Дениев спрятал рацию в карман рубашки и поднялся из-за стола. Пришло время решительных действий.

— Пригласите ко мне всех офицеров, — распорядился он голосом, не терпящим возражений. — И чтобы все были в течение трех минут.

По коридору забегали люди. Дениев тем временем вернулся в кабинет и посмотрел на часы. Предстояло срочно действовать. То, что базу сохранить не удастся, было ясно. Вопрос был в том, удастся ли сохранить хотя бы людей. Обороняться здесь — значит, идти на почти верную гибель, но при отступлении все равно придется принимать бой, а у него не так много бойцов, чтобы он мог позволить себе потерять треть состава. А это неминуемо случится при варианте простого отступления. Оставался один, последний вариант, предложенный Асланом еще до начала операции. Дениев, не дожидаясь, пока соберутся офицеры, вышел из кабинета и отдал несколько распоряжений, заставив исполнителей по нескольку раз подробно повторить их задания.

Командир дивизии Ермаков был очень доволен докладами подчиненных. Операция по уничтожению базы террористов протекала на редкость гладко. Территория вокруг поселка была надежно оцеплена, и он отдал распоряжение о начале штурма. По единому сигналу четырнадцать бронетранспортеров и мотострелковый полк вошли в мертвый поселок. Позади тяжело громыхали несколько «Т-80» и лязгала гусеницами грозная четырехствольная «Шилка», способная крошить врага со скоростью полторы тысячи выстрелов в минуту. На случай непредвиденного развития событий в резерве у Ермакова оставались два взвода спецназа и штурмовая группа, оснащенная пластиковой взрывчаткой на случай возможного штурма здания.

Тяжелая техника строго соблюдала полученные инструкции, не приближаясь к уцелевшим зданиям ближе чем на 150 метров. Там. где иначе проехать было нельзя, солдаты забрасывали помещения гранатами — на детальное обследование не было времени. Они быстро проезжали по засыпанным битым кирпичом и землей улицам мимо опустевших зданий, разрушенных настолько, что не верилось, что здесь когда-то жили люди. Пока все было спокойно. Даже слишком спокойно, как отметил про себя Ермаков, за годы войны уже привыкший к многочисленным сюрпризам, приготовленным для них этой страной. Комдив Ермаков был опытным и знающим военным, он делал свое дело с хладнокровием и точностью профессионала, не испытывая ни угрызений совести, ни ненависти как к противникам, так и к командующим, заставляющим его исполнять приказы, зачастую противоречащие не только здравому смыслу, но и друг другу.