Джон Фарроу - Ледяной город

— Мне все равно до этого нет никакого дела.

Они вместе смотрели на уходящую к горизонту панораму города, в котором банды жестоко боролись за первенство. Вулканический остров вознесся ввысь посреди реки, когда раскаленные недра земли исторгли его из себя в грохоте и пламени, и остудить его смог лишь холод нескольких ледниковых эпох. Контуры острова были очерчены лавой и льдом. Холодный город и теперь лежал под покровом снега. Но спокойствие зимней спячки время от времени нарушали взрывы бомб, заложенных в кварталах, где жили ничего не подозревающие люди.

Селвин Норрис откинулся на спинку, включил передачу и медленно стал выезжать со стоянки.

— Поступай как знаешь, — сказал он девушке. — Это твой мир, Джулия. Он широко открыт перед тобой и твоим поколением. Жить в нем вам, вам за него и ответ держать.

Он чем-то пугал ее. При общении с Селвином Норрисом у девушки складывалось впечатление, что он знал гораздо больше, чем говорил, что он верно понимал суть происходящего и умел предвидеть будущее. Только она для себя пока еще не определила, то ли это объяснялось его проницательностью, то ли ее ущербностью. Она не знала, как о нем думать, как к нему относиться. Вместе с тем Джулию не покидало ощущение, что ее все сильнее затягивает куда-то, хотя она была полна решимости твердо стоять на своем.

Инспекторы копались в содержимом мешка Санта-Клауса, лежавшем на деревянном столе в почти пустой комнате. Мешок был набит пустыми коробками из-под обуви, обернутыми в красивую рождественскую бумагу — ноша бывшего Санта-Клауса плечо ему явно не оттягивала. Сержант-детектив Эмиль Санк-Марс не без оснований полагал, что ничего интересного они здесь не найдут. Мешок был просто частью маскарада, этой уловки, на которой их сумели так легко провести. Он оперся о стену около окна, глядя на улицу с высоты третьего этажа, а потом просто уставившись в пространство. Снегопад прекратился, покрыв город в рождественскую ночь чистым белым ковром, искрящемся в свете уличных фонарей.

Из комнаты, с кухни и с лестничной площадки до него доносились привычные звуки, сопровождающие расследование, — приглушенные голоса, негромкие просьбы и невнятные ответы. Деревянные полы и пустые стены эхом отражали эти звуки в пустоте убогого жилья. Санк-Марса вдруг охватила смертная тоска от того, что он снова находится на месте преступления. Особенно остро он это чувствовал теперь, когда не за горами маячила пенсия, казавшаяся ему чем-то вроде тихой гавани в океане варварской жестокости, которую видели эти стены.

Странно, что в комнате было только два предмета обстановки — стол, на котором лежали остатки былой щедрости Санта-Клауса, и гардероб, в котором его подвесили как говяжью тушу. Они определили, что торчавший из тела крюк для подвески туш попал туда в результате резкого и необычайно сильного удара. Его вогнали в спину так, что он проткнул сердце. Он так и торчал из трупа молодого человека, а его круглая рукоятка крепилась к палке для вешалок в верхней части гардероба. Стекавшая со спины юноши кровь собралась на нижней полке шкафа в небольшую лужицу.

Детектив Билл Мэтерз вернулся с мороза с двумя стаканчиками кофе. Он сразу подошел к Санк-Марсу и протянул один ему.

Санк-Марс, казалось, его не замечал, но кофе взял и машинальным жестом снял со стаканчика пластиковую крышечку. Потом, остановившимся взглядом уставившись в пустоту комнаты, отпил глоток.

— Где же… — он крепко выругался, что случалось с ним нечасто, — судебный врач?

— Сейчас канун Рождества… Надо было дозвониться ему домой, но, думаю, вряд ли он сможет нам много рассказать.

— Ты что — эксперт?

— С этим делом, Эмиль, все ясно. Мужчину убили мясным крюком.

— Когда?

— Когда?

— Я что, неясно выразился? — начал злиться Санк-Марс.

— Нам известно, когда его убили, Эмиль. Мы видели, как Санта-Клаус вошел в здание. Мы вошли сюда спустя полторы-две минуты. В это время его и замочили.

— Ты так полагаешь?

— Я знаю это, — заявил Мэтерз.

Ясно было, что Санк-Марс его достал. Ему казалось, что тот обращается с ним как с ребенком. Его все время подводило мальчишечье лицо, и подобное повторялось со многими полицейскими города уже много раз. Он всем своим видом провоцировал и коллег, и подследственных не только его подкалывать, но и недооценивать.

— Тем лучше для тебя. А я вот в этом совсем не уверен. Мне всегда казалось, что в маразм впадают в старости.

— О чем вы, Эмиль? Я вас что-то не понимаю. Разве мертвецы ходят?