Поздно…
Поздно пересыпать бисер в карманы высокопоставленных свиней, поздно ставить на мускулы, оружие, удачу — эта игра проиграна. Единственное, что оставлено судьбой, — уцелеть. Это значит — проиграть достойно. Ни нервом, ни дрогнувшей нотой в голосе, ни неверным шагом не показать, сколь огорчителен этот проигрыш; не обнаружить растерянности перед будущим, и тогда оно, это будущее, еще может состояться. Проигрыш — всего лишь этап, фаза в нескончаемой и закономерной череде побед и поражений.
Не дать страху «зайти внутрь» при виде нападающего зверя. Прокуратура?.. Блеф! Все продается и покупается, все! Это Пименов знал наверняка. Кредо — жизнеобеспечивающая, основная установка. Те, кто ее не придерживался, — фактические или потенциальные мертвецы. Все эти барракуды, севостьяновы, киреевы, чалые, аракеловы либо не хотели, либо не могли откупиться.
Перед Пименовым возник другой вопрос: а стоит ли это делать вообще? Для чего? Обеспечить безбедное существование какому-то следователю, чтобы остаться в стране дураков? Глупо!
…Спокойно, Язон. Спокойно. Разве ты не предвидел, что когда-нибудь может оказаться поздно? Разве ты не был готов к насильственному потоплению «Арго»? Не позаботился о пластыре под рукой, чтобы залатать пробоину? О спасительном круге, чтобы не уйти на дно? В стране дураков всегда есть опасность утонуть, ибо дураки непредсказуемы.
Разве не ты сам утопил корабль со всеми аргонавтами?
— Валентин Иванович, принесли билет.
— Когда лететь?
— В четыре утра.
— Ровно?
— В четыре ноль четыре. «Люфтганза».
— Где Сергей?
— Не вернулся из посольства. Потом собирался заехать на заправку.
— Виза готова?
— Еще вчера. Консул уведомил лично.
Пименов посмотрел на часы. Восемнадцать. Пора уходить.
— Я уезжаю домой. Передайте Сергею, что я буду ждать его у подъезда ровно в час ночи. Если меня не будет, пусть поднимется и позвонит.
— А паспорт?
— Паспорт пусть будет у него. Где документы?
— Вот они, — секретарша протянула кожаную папку с золотым тиснением. — Возьмете с собой?
— Здесь все?
— В двух экземплярах, на русском и немецком. Договор, протокол о намерениях, копии счетов…
— Хорошо, я возьму это сейчас, — он спрятал папку в дипломат, надел с помощью секретарши пальто. — Через три дня позвоните в фирму, во Франкфурт. Я думаю, к этому времени определится дата моего возвращения, — распорядился он, выйдя в приемную.
— Хорошо, — заперев дверь его кабинета на ключ, она пометила что-то у себя в блокноте.
— Будут звонить из парламентской комиссии, можете сказать, что я вернусь через неделю.
— А прокуратура, Валентин Иванович? Сегодня опять звонил этот Ларионов, я сказала, как вы велели, что вас нет.
— Прокуратура меня, Зоя Андреевна, не интересует. Пока я лицо неприкосновенное, так что не имею чести.
Зоя Андреевна восхищалась его выдержкой. Это был лучший из директоров, с которыми ей приходилось работать на протяжении двадцати лет.
Он взялся за ручку двери приемной.
— Ауф видерзеен!
— Желаю успехов, Валентин Иванович.
— Данке!..
Потом он зашел в технологический отдел.
— Валентин Иванович, когда вы уезжаете?
— Не уезжаю, а улетаю, Константин Петрович.
— Может быть, захватите с собой проект для Альфреда Зальца? Чтобы не посылать. Вы ведь там наверняка встретитесь…
— Давайте!..
Следующим по пути к выходу был кабинет главбуха.
— Анатолий Наумович, проверьте эти копии счетов. Здесь все в порядке?
— Ах, эти! Я только что проверил их перед тем, как отдать Зое Андреевне.
— Как дела с отчетом?
— Заканчиваем.
— Что ж, успехов вам, счастливо оставаться. Я сегодня улетаю в Германию в четыре часа утра…
Потом — отдел главного механика:
— Яков, дай-ка мне свою машину на часок. Сергей не вернулся из посольства, а мне еще собираться.
— О чем разговор, Валентин Иванович! — главный механик набрал номер гаража. — Когда самолет-то?
— К самолету меня Сергей домчит. В четыре…
Можно было еще зайти к экономистам, в отдел капитального строительства, но этих сотрудников Пименов обычно вызывал к себе, визит генерального директора в провонявшие борщом серые кельи показался бы излишне демократичным.
«Солнце нещадно палило песчаный берег и раскаляло своими лучами бронзовый шлем Язона. Зная, что козопасы не скоро вернутся домой и что Адраст не придет к нему до заката, Язон, обойдя корабль, прилег в его тени на песок. А так как он пришел сюда издалека и очень устал, тс ему захотелось спать…»
Читать дальше