Всеволод Бенигсен - ВИТЧ

— А вещи?

— Ты б, майор, еще стол письменный с собой притащил. Забудь о вещах. О жизни подумай. О вечном, так сказать.

Яков сделал несколько шагов по направлению к забору, опустился на землю и стал разбрасывать ветки и сучья. У самой стены был лаз.

— В принципе я почти вылез с той стороны, — сказал он, начиная погружение в яму. — Под две стены рыл. Как полагается. Я давно… давно чувствовал, что дело движется к финалу… Не отставай, майор.

Кручинин, чертыхаясь, полез за Яковом, отплевываясь и вытирая глаза от сыпавшейся земли.

— Узковато тут…

— А ты думал, я тебе тут шоссе пророю? Тут как раз на среднестатистического писателя расчет. Ты чуть покрупнее, но авось пролезешь…

В этот момент где-то совсем рядом над головой залаяли овчарки. Майор даже услышал шорох их когтистых лап.

— О, — сказал довольный Блюменцвейг, — движемся ко второй стене.

— И все-таки, — сплевывая пыль, продолжил Кручинин, — я не понимаю, зачем заново закрывать открытый город? Зачем брать людей?

— Объективно говоря, — тяжело дыша, ответил Яков, — ты ведь мне тоже живой не нужен.

«Мило», — подумал майор и на всякий пожарный пощупал кобуру — пистолет был на месте.

— Это еще почему? — спросил он вслух.

— Да все потому же. Я-то о Привольске никому не скажу, а ты можешь рассказать.

— Да что за херня? — разозлился Кручинин, яростно сплевывая землю. — Вы тут совсем, что ли, с ума посходили?!

— Вылезем — расскажу. Стоп. Вот здесь тупик.

Яков вынул из кармана фонарик и включил его, освещая себе дорогу, точнее то, что должно было стать дорогой. Потом достал из-за голенища сапога железный совок и стал усиленно долбить сухую землю. Уставший от ползанья на брюхе, Кручинин с трудом перевернулся на спину, но тут же уткнулся носом в «потолок». Клаустрофобией он не страдал, да и вообще был человеком смелым, но тут даже ему стало не по себе.

«Как в могиле, — подумал он, втягивая носом сырой запах земли. — А ведь обратно уже не поползешь — ногами-то вперед. А если завалит? Черт, надо было все-таки прорываться через КПП. Нет, все. Лучше сейчас вообще ни о чем не думать».

Через полчаса Яков вытер перепачканное лицо, улыбнулся во весь рот и легонько пнул ногой плечо майора.

— Подъем, майор. В смысле переворот. Мы у цели. Чуешь воздух?

Кручинин открыл глаза, перевернулся на брюхо и потянул носом. Действительно, спасительной прохладой откуда-то струился свежий воздух.

«Слава богу», — подумал он, поводя затекшей шеей.

Яков с удвоенной энергией стал долбить землю и расширять ход. Наконец места стало достаточно, и он, убрав фонарик и совок, принялся змеевидными движениями выкарабкиваться наружу.

Кручинин быстро, почти судорожно полез следом, потому что уже начал опасаться — не вздумает ли его новый спаситель законопатить его здесь навсегда.

— Да не пихайся ты, майор, — сказал Яков и добавил, словно прочитав мысли Кручинина. — Раз тебя взял, значит, взял. Мне на том свете зачтется.

Наконец Блюменцвейг выбрался наружу и подал руку майору.

— Давай-давай, надо торопиться.

Но едва майор выкарабкался, у него за спиной раздался чей-то голос:

— Да, собственно, не надо никуда торопиться.

Блюменцвейг стал мотать головой в поисках источника голоса, а Кручинин схватился за кобуру, но тут же замер, почувствовав, что в спину уперлось что-то твердое, — видимо, дуло автомата.

— Не надо, майор, — сказал второй голос.

Чья-то ловкая рука вынула пистолет из его кобуры, и вдавленное в хребет дуло исчезло.

Блюменцвейг и Кручинин слегка отступили обратно к стене и увидели двух людей с автоматами. Третьим (без оружия) был Ледяхин.

— У вас все или еще кто ползет? — спросил он и равнодушно посмотрел куда-то в сторону, словно его совершенно не интересовал ответ на поставленный вопрос.

— Ловко, — усмехнулся Блюменцвейг. — И давно вы про этот ход узнали?

— Да Чуева потрясли слегка, он и сказал, что слышал, как ты предлагал майору встретиться у НИИ. Сначала думали завалить ваш ход, и дело с концом, но тебя пожалели.

— За это гран мерси, — саркастически поблагодарил Блюменцвейг. — И что же дальше?

— Пойдем домой, — пожал плечами Ледяхин.

— Это в Привольск, что ли?

— Ну а куда ж еще?

— Ладно, — покорно сказал Блюменцвейг и незаметно подмигнул майору. — Но я так скажу тебе, Ледяхин, твой дом, может, и Привольск, а вот мой… мой не здесь. И я лучше сдохну, чем буду играть по вашим правилам.

Тут Яков неожиданно пнул ногой одного автоматчика, а второго толкнул плечом так, что тот не удержался на ногах и шлепнулся на землю.