Михаил Рогожин - Мой желанный убийца

А то сегодня дают, а завтра таким же способом отберут. Нет уж, бежать из этой страны! В ней нельзя быть ни богатым, ни умным, ни даже президентом! Только нищим, пьяным и одиноким. Тогда тебе ничего не страшно. Тогда ты здесь хозяин.

Лимон бесцеремонно пододвинул к себе телефон и набрал номер.

Сказал в трубку одну загадочную для хозяина кабинета фразу.

— Лимон ждет хорошей погоды.

Ему громко ответили:

— Небо ясное, вовсю светит солнце.

Лимон повесил трубку. А Константин Опиевич инстинктивно посмотрел в окно. Через неприкрытые занавесками щели видны были беспорядочно мечущиеся серые снежинки.

— Значит, так. Слушай внимательно, а то у меня нервы ни к черту.

Самолет взлетел. Я выхожу на улицу, звоню тебе из телефона-автомата, сообщаю место нахождения дачи, код для отключения взрывного устройства. Понял? — Лимон был серьезен.

Константин Опиевич встал и молча кивнул.

— Да, еще. Часовой механизм не подключен. Я тебя на понт взял.

Поэтому не дергайся особо. Но ментам не говори, что в курсе. И еще… Светику передай, что интересующая ее кассета лежит под крыльцом баньки.

— Какая кассета?

— Тебя это не касается, — сказал Лимон и направился к выходу.

Остановился у самой двери. — Гляди, Константинополь, без глупостей. Ментов вызывай не раньше моего звонка. И помни, тебе не выгодно, чтобы меня сразу замели.

Константин Опиевич ничего не ответил. Как только Лимон удалился, он тут же позвонил Светику. Жену успокаивать не пришлось. Она орала в трубку, захлебываясь от злости и ненависти:

— Поль, нас надули! Маринка случайно порвала одну пачку — там пустые бумажки… Слышишь?! Никаких долларов! Только сверху и снизу! Задержи его! Не соглашайся…

— Замолчи, дура, — прохрипел заместитель вице-премьера и, затравленно озираясь по сторонам, положил трубку.

Боже! Я все-таки двинусь окончательно! Звонил Англосакс и, запинаясь, мямлит, что ему нужно зайти по делу. Очень он переживает убийство Наты (так он ее называет), но должен забрать одну вещь. Какую? Перстень с черным агатом. Однажды он случайно забыл его в этой квартире. У меня внутри все оборвалось… Врет! Хочет замести следы. Неужели он? Не может быть…

Англосакс? Смешно…

Соглашаюсь поискать этот перстень сама. Но приходить не разрешаю.

Слишком многое зависит от этого перстня. Англосакс настаивает. Хрен тебе…

Найду, сразу позвоню. На этом разговор окончен. Нет, но чтобы задушил Англосакс? Он такой рыжий, с кучерявой, растопыренной во все стороны шевелюрой.

Рыжий от корней волос и, наверное, до пяток. Волосатые руки… Стоп! Да, да…

У него волосатые руки. На них волосы золотистее, чем на голове, и из-под золотистых колечек высыпают веснушки. Одно время Наташка часто трахалась с ним для разнообразия. Он влюбился по-настоящему. Присылал огромное количество телеграмм, иногда по две в день. Все на английском языке. А живет, между прочим, в тридцати минутах отсюда. Смешно, когда некрасивый, рыжий, с приветом человек умирает от любви. Наташку забавляло его отношение. Меня раздражало.

Ничего нормально он делать не мог. Говорил на непонятной смеси русского и английского. И обожал делать различные коктейли. Дома у него была куча напитков. Все импортные. Он гордо говорил: «Моя коллекция».

Каждый раз угощал новыми коктейлями. Все составы были записаны в специальной тетради, оформленной как меню. Коктейли, в основном, придумывал сам. Давал им английские названия и тут же переводил на русский. Для совсем непонятливых, вроде меня. Сплошная понтяра: «Дева в ночи» или «Утренний рассвет над Темзой». Из кожи лез, чтобы все выглядело по-английски. На самом деле его коктейли — муть фиолетовая. Я предпочитала пить раздельно. За что он меня в душе презирал. Наибольшего совершенства Англосакс достиг в приготовлении коктейлей, разделяющихся по уровням. Розовый цвет, потом желтый, потом красный.

И обязательно долька лимона, трубочка, высокий стакан. Забавно, но я никогда не видела, чтобы он что-нибудь ел. Поэтому он очень худой, маленького роста. Меня всегда поражали его руки. Волосы росли прямо на крупных пальцах. А пальцы всегда полусогнуты-полускрючены. Прямо как у хищных птиц. Все рассказывал, что у него до Наташки было три женщины. Ничего себе — в 39 лет. Ни одна ему не подошла. Он их учил английскому языку, и не просто, ас кембриджским произношением, давал им примеры речи из разных районов Англии, но они не могли овладеть. Короче, посылали его к английской королеве. И правильно делали. Я однажды при нем спросила Наташку, как дела с учебой. Она не растерялась;