Стивен Хантер - Жарким кровавым летом

Оуни наконец-то оценил молодого человека. У этого Френчи было качество, необходимое гангстеру. Оно имелось у Бешеного Пса. Оно имелось у Багси. Оно имелось у Голландца. С годами оно изменялось, становилось умиротвореннее и глубже, превращаясь в стратегическое видение. И вот сейчас у этого неопытного красивого мальчика из высшего класса он разглядел его в абсолютно беспримесном виде: способность видеть ситуацию в целом и точно знать, как раскрутить ее, где применять силу, где убивать, как с минимальным риском получать максимальную прибыль и избегать неприятностей.

— Итак, — продолжал Френчи, — что же вам нужно сделать? Каким-то образом устроить так, чтобы подумали, будто вы собираетесь ограбить еще один поезд. Нужно, чтобы знали, что в городе видели Джонни Испанца. Беккер сразу же свихнется на этом. Он забудет обо всем и кинется вперед с закрытыми глазами. Таков уж его характер, его природные свойства, его амбиции. Он прикажет Паркеру и Эрлу взяться за дело. Он не может не сделать этого. Они единственные мужчины из всего его окружения, кому он более или менее доверяет. И можете считать, что вы его поимели. Он протянет руку за большой приманкой, но окажется, что там крючок, и вы подцепите его прямо за жабры. Вы заманите команду в этот самый товарный двор и там раздолбаете.

Он откинулся на спинку стула и несколько раз пыхнул сигарой. Перед его лицом образовалась густая дымовая завеса, и он сделал глоток шотландского виски, правда совсем небольшой, так как опасался утратить ясность мышления.

— Я думаю, что из него выйдет прекрасный агент, — заявил Джонни Испанец. — Это же самый настоящий черно-коричневый — ночной всадник с призванием к работе на дьявола.

— Знаете, это самые лучшие слова из всего, что когда-либо обо мне говорили, — сказал Френчи почти без иронии.

Он внезапно почувствовал нечто такое, чего никогда еще не испытывал прежде: он был дома. Здесь было его место.

Но Джонни продолжал:

— Однако дело в том, что в котелке у него, конечно, напихано немало, но что касается практики, тут он еще щенок щенком.

— Что-то не так? — удивился Френчи.

— Ночная засада — это чертовски сложная и опасная штука. Мне приходилось видеть их множество, поэтому я знаю, что говорю. Прежде всего, твои собственные люди перепутаются с теми парнями. Все станут стрелять во все, что попадется на глаза. Дальше, если дело происходит на широком пространстве вроде железнодорожного товарного двора, где много места для маневра, все становится еще запутаннее. И еще одна твоя ошибка заключается в том, что ты не учел важную вещь: они носят жилеты, поэтому не каждого удастся уложить с первого выстрела. Клянусь Иисусом, мальчик, ты выплеснул ребенка вместе с водой. Их нужно заманить в замкнутое пространство, где будет ясно: вот мы, а вот они. Или же придумать для нас способ видеть в темноте.

Лицо Френчи медленно расцвело в улыбке. Эта улыбка сияла, делалась все шире, становилась все более вызывающей. Молодого человека настолько распирало от самодовольства, что казалось, еще чуть-чуть, и он начнет светиться. Он откровенно торжествовал, словно человек, очень довольный тем, что разговор вышел точно туда, куда, по его расчетам, и должен был выйти.

— Старина, — почти покровительственным тоном произнес он, — ознакомьтесь вот с этим.

Он сунул руку в карман, вынул страницу, вырезанную из номера «Мекэник иллюстрейтед» за июнь 1945 года, развернул ее и положил на стол перед своими собеседниками.

«ДЯДЯ СЭМ НАУЧИЛСЯ ВИДЕТЬ В ТЕМНОТЕ» — гласил заголовок над фотографией американского солдата, сжимающего карабин, на котором ниже ствола было пристроено что-то вроде небольшого прожектора, а над магазином, там, где должен был помещаться телескопический прицел, виднелась штука наподобие новомодного телевизора, только намного меньше.

— Это называется инфракрасным излучателем. Вы освещаете тех парней светом, который они не могут видеть. Зато вы можете их видеть через те здоровенные прицелы. Они видны, как в ясный день, только сами не знают об этом. Вы можете прицельно стрелять им в головы, и черт с ними, с жилетами. Достаточно уложить несколько человек, и остальные разбегутся. Вы засыпаете место происшествия кучей гильз от карабина и исчезаете. Я могу раздобыть для вас сотни таких гильз. Ваша полиция окажется там через несколько секунд и потом доложит, что не обнаружила там никаких посторонних следов и что все дело в том, что рейдовая команда запаниковала в темноте и принялась палить по своим. После этого все поверят, что они придурки. Ну а поскольку вы контролируете полицейских, это дело никогда не дойдет до суда. Эй, ну что, здорово, как по-вашему?